С этого дня Подольск стал не просто городом ближнего тыла. Город начал строить усиленную оборону на Нарском рубеже, эшелонировать ее в глубину. Тысячи подольчан трудились на сооружении оборонительной линии, ремонтировали в цехах оружие и боевую технику, снабжали армию продовольствием и обмундированием. «Идет война народная, священная война» – эти слова были не просто словами, а сутью той непростой, полной трагизма, напряженной жизни, которой жила вся страна, весь народ. Подольск, так же как и десятки других прифронтовых городов, стал городом-воином. В Подольске дислоцировался 186-й запасной стрелковый полк. Это означало, что и в городе, и в окрестных селах и деревнях шла мобилизация мужского населения призывного возраста, призванных пропускали через запасной полк, и маршевые роты и батальоны пополняли дивизии и бригады 43-й армии. Работали ускоренные курсы младших командиров. Готовились специалисты, в которых особенно нуждалась передовая: пулеметчики, минометчики, саперы, танкисты, артиллеристы. Здесь же, в запасном полку формировался экипаж бронепоезда «Подольский рабочий». Исследователь военной истории Подольска И.А. Красильников свидетельствует о том, что каждые сутки 186-й запасной сп отправлял на передовую по восемь маршевых рот.

В ноябре 43-я армия получила еще одну полнокровную стрелковую дивизию – 19-ю. Командовал дивизией полковник Н.И. Утвенко. Ее полки заняли участок фронта на линии Семёнково – Кресты – высота 236,6—Богоявленское– Алексеевка.

Из резерва Ставки армии была передана 112-я танковая дивизия. Танки Голубев тут же перебросил на самый угрожаемый участок – в район Варшавского шоссе. Дивизия перебрасывалась с Дальнего Востока, из города Ворошилов-Уссурийский в Подольск. Но вскоре Жуков передал дивизию левофланговому соседу Голубева генералу Захаркину. В полосе действий 49-й армии в районе Серпухова намечалось серьезное дело – наступление. На этом наступлении настаивал Сталин.

Тем не менее боевые порядки армии уплотнялись. Кризис миновал. Но было понятно, что немцы готовятся к новому удару. Пленные и авиаразведка подтверждали эти опасения.

Ноябрь принес первые морозы. И – новую директиву штаба фронта. Это был приказ, исполнять который не хотел никто, ни солдаты, ни генералы.

«СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ

ПРИКАЗ

от 17 ноября 1941 года № 428

О СОЗДАНИИ СПЕЦИАЛЬНЫХ КОМАНД ПО

РАЗРУШЕНИЮ И СЖИГАНИЮ НАСЕЛЕННЫХ

ПУНКТОВ В ТЫЛУ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ

ВОЙСК

г. Москва

Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20–30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.

Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом – такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.