|
Давно Иеремии не хотелось обладать ею так, как сегодня. Казалось, он не мог насытиться пьянящим ароматом ее волос, ее плоти и духов. Иеремии хотелось отогнать воспоминания о давно умершей невесте и о печальной ночи, которую он провел с Джоном Хартом. И Мэри‑Эллен должна была помочь ему в этом. Она почувствовала, что у Иеремии выдалась нелегкая неделя, хотя и не знала, что именно случилось, и постаралась отдать ему как можно больше, чтобы заполнить возникшую пустоту. Она была не мастерица выражать чувства словами, но понимала его инстинктивно, по наитию. Сонная, умиротворенная Мэри‑Эллен лежала в объятиях Иеремии и легонько касалась его бороды.
– Тебе хорошо, Иеремия? Терстон улыбнулся, в который раз убедившись в том, насколько она его знала. – Да... Спасибо тебе... Ты такая милая, Мэри‑Эллен... Она обрадовалась. Казалось, Иеремия оценил ее старания. – У тебя что‑то случилось? Иеремия долго колебался. То, что довелось ему испытать прошлой ночью, странным образом переплеталось с его давними чувствами к Дженни. Почему он вспомнил об этом? Ведь прошло восемнадцать лет... – Тяжелая ночь. Я был у Джона Харта... Удивленная Мэри‑Эллен приподнялась, опершись на локоть. – Я не знала, что вы разговариваете... – Вчера вечером я был там. У него умерли жена и дочь... – Иеремия осекся и закрыл глаза, вспомнив лицо мертвого Барнаби. – Его сын скончался уже при мне. – По его щеке покатилась слеза. Мэри‑Эллен осторожно утерла ее и обняла Иеремию. Высокий, сильный, мужественный, а такой мягкий и добрый... Она еще больше любила его за эту слезу, не оставшуюся одинокой. – Он был совсем маленький... – Оплакивая мальчика, которому закрыл глаза прошлой ночью, он прижал к себе Мэри‑Эллен, стыдясь чувств, которые не смог сдержать. Этот поток хлынул из глубины его души. – Бедняга, потерял всех троих разом... Чуть успокоившись, Иеремия сел на постели и посмотрел на Мэри‑Эллен. – Ты хорошо сделал, что поехал к нему, Иеремия. Никто бы не поступил так на твоем месте. – Я знал, каково ему. Она слышала о Дженни от Ханны, знавшей Мэри‑Эллен с детства и часто встречавшейся с ней на рынке в Калистоге. Однако сам Иеремия никогда не говорил о своей умершей невесте. – Со мной однажды тоже случилось нечто подобное. – Я знаю. – Ее голос был нежным, как лепестки роз, лежавшие возле кровати. – Я догадывался. – Иеремия улыбнулся и вытер слезы. – Прости меня... Он вдруг застеснялся, но ему полегчало. Ах, Мэри‑Эллен, добрая душа... – Бедный парень, ему придется нелегко. – Он выдержит. Кивнув, Иеремия посмотрел на Мэри‑Эллен. – Ты знаешь его? Она покачала головой: – Я встречала его в городе, но мы никогда не разговаривали. Говорят, он упрям как мул, и даже еще упрямее. Такие люди обычно не сдаются, что бы с ними ни случилось. – Я так не думаю. По‑моему, он просто очень молод, очень силен и если чего‑то хочет, то хочет по‑настоящему. – Иеремия улыбнулся. – Я бы не стал с ним работать, но восхищаюсь тем чего он добился. Мэри‑Эллен пожала плечами. Она не слишком интересовалась Джоном Хартом. Иеремия Терстон интересовал ее гораздо больше. – А я восхищаюсь тобой. – Она улыбнулась и придвинулась к нему поближе. – Не знаю за что. Я и есть тот самый старый мул, о котором ты только что говорила. – Но ты мой мул, и я люблю тебя. Ей нравилось говорить так. Эти слова заставляли Мэри‑Эллен поверить в себя. Пусть и Иеремия послушает... Мэри‑Эллен понимала, что он никогда не принадлежал ей, однако раз в неделю она могла позволить себе помечтать, и это приносило ей удовлетворение. |
