– Наверное, тебя обрадовали мои новости?

– Какие новости? – озадаченно посмотрела на него Сабрина.

– Я писал тебе на прошлой неделе.

– Я ничего не получала. Должно быть, письмо пришло, когда мы уже уехали.

Сабрина застыла на месте, увидев в его глазах слезы.

– Неделю назад бабушку сбил автобус. Она умерла на месте... Сабрина не сразу поняла, что речь идет о Камилле. Когда до нее дошло, она уставилась на сына, пораженная его искренним горем. Сама она ничего не чувствовала.

– Мне жаль слышать это, Джон.

– Ничего тебе не жаль. Ты ненавидела ее. – Он говорил так, будто снова стал ребенком.

Сидя на подоконнике комнаты Джона, Андре наблюдал за пасынком. Сабрина сидела на кровати. Она явно расцвела, прибавила в весе и не могла больше носить старые платья. Пришлось купить новые, свободного покроя. Именно такое было на ней сейчас – шелковое голубое платье под цвет ее глаз. Андре казалось, что Сабрина выглядит намного лучше, чем раньше.

– Нет, Джон. Как я могла ее ненавидеть? Я ее почти не знала. Но ее поведение мне не слишком нравилось. Согласись, она вела себя не слишком порядочно: пыталась выгнать меня из собственного дома после того, как бросила меня ребенком и сорок шесть лет не интересовалась, жива ли я.

Джон пожал плечами: отрицать это было трудно. И тут он с удивлением посмотрел на мать.

– Ты очень растолстела. Наверное, замужество пошло тебе на пользу. – Замечание было довольно бестактным, но Сабрина только рассмеялась.

– Да, ты прав, но поправилась я вовсе не поэтому.

Рано или поздно ей все равно придется сказать ему об этом. Более подходящего момента, пожалуй, не будет. По крайней мере так она думала.

– Я знаю, что ты удивишься... По правде говоря, мы тоже были удивлены, когда узнали об этом. – Она перевела дыхание. – Джон, к Рождеству у нас родится ребенок.

– У тебя... что? – Джон посмотрел на них и вскочил со стула. – Не может быть! – Он был в ужасе.

– У меня будет ребенок, – спокойно повторила Сабрина. Она продолжала сидеть на кровати, поглядывая то на Андре, то на сына. – Да, поначалу это немного шокирует, но...

– Вы что, одурели? Боже... Да меня же засмеет весь город! Тебе пятьдесят лет, и одному Богу известно, сколько ему...

Да, он с ними не церемонился. Сабрине стало смешно. Он пришел в такую ярость, словно снова стал маленьким мальчиком. Как отличалось его поведение от реакции Антуана, который сразу побежал в магазин и купил плюшевого медвежонка.

– Не забудьте сказать ей, что это от меня! – Антуан был уверен, что родится девочка, но Джону было на это наплевать.

Он в гневе метался по комнате.

– Знаешь, старина, такое случается, – пытался успокоить пасынка Андре.

Ему было неприятно видеть, как юноша ведет себя с матерью, но это его ничуть не удивляло. Джон был инфантилен и безмерно избалован. Складывалось впечатление, что он всегда держит камень за пазухой.

– В конце концов ты к этому привыкнешь, как мы. И как Антуан. А он ведь старше тебя. На целых четыре года.

– Да что он, черт побери, понимает? Он разбирается только в своем винограде. Поймите, ради Бога, что я мужчина!

Андре поднялся на ноги. Ему стоило большого труда сдержать себя.

– И мой сын тоже. Он приходится тебе сводным братом, и я попросил бы тебя говорить о нем с уважением, Джонатан!

Они смерили друг друга взглядом, и Джон отступил. Он не был глуп и понимал, что Андре слов на ветер не бросает. Затем он посмотрел на Сабрину и намекнул, что им пора уходить: у него есть планы на вечер. Завтра они встретятся на церемонии, потом пообедают с ним и его другом, а послезавтра все вместе поедут в Нью‑Йорк.