Я отошла от стола на два шага. Демон Зай напрягся — Маккинли отреагировал тем же.

— Джаф. Мы сейчас на одной стороне, и Ева...

— Я пришел сюда не ради нее, — оборвал он меня. — Князь провозгласил гибель всех ифриджин в этой комнате. — Его глаза по-прежнему были прикованы к моим. — Вы все приговорены к смерти за измену владыке ада. Я явился, чтобы привести приговор в исполнение.

Он произнес это так, будто дело уже сделано.

«Что? — Его слова поразили меня в самое сердце. — Эй, секундочку! Я не ослышалась? Что происходит?»

И тут меня как громом поразило. Измена!

«Ну конечно, Дэнни, я только наведаюсь в ад и заберу нож. Опять пошел и договорился с Люцифером. А ты не помешала ему — а ведь чувствовала, что-то не то!»

Это последнее предательство, последняя соломинка. Правда, какая-то одна часть моего сознания робко спрашивала, не тороплюсь ли я с выводами? Но остальные громкими криками заглушали лепет сомнения.

Сколько раз Джаф решал все за меня, не удосужившись даже намекнуть о том, что происходит. И я оправдывала его — ведь все ради меня! Ну, как же иначе?

И вот смертный приговор. Значит, он хочет убить Еву.

«Пока я дышу, этого не будет!»

— Джафримель!

Моя правая рука сомкнулась на рукояти Фудошина. С тихим певучим звуком клинок выскользнул из ножен, и я привычно и естественно приняла вторую защитную позицию. Так было легче, чем просто стоять и дрожать. Свет, словно масло, голубыми волнами омывал отточенную сталь изящно изогнутого клинка.

— Начни с меня, — бросила я ему.

«Придуриваешься, Данте? Ты же знаешь его реакцию. У тебя нет ни единого шанса».

Неважно. Сейчас это не имело значения. А в такой ситуации возможно все.

И если возможно все, то я сумею хотя бы задеть его, если он бросится на Еву.

Правда, голос разума, еще не совсем покинувший меня, тут же вмешался: «Sekhmet sa'es, Дэнни! Ты бы хоть пушку достала».

Смех Евы прокатился над столом, всколыхнув собравшихся демонов, как ветер — пшеничное поле.

— Ну что, Убийца Родичей, видишь? Она на моей стороне и будет защищать меня. Если я изменница, то и она тоже. Ты убьешь собственную возлюбленную?

Он впервые бросил на нее взгляд, и я вдруг остро ощутила нелепость ситуации: стою в боевой позиции, с мечом наголо, и никто не обращает на это ни малейшего внимания.

— Неважно, — спокойно ответил Джафримель. — Ни тебе, ни смерти, ни Князю она не достанется, а у меня будет время растолковать ей, что к чему. Это не твоя забота. Сдавайся, возвращайся в свое гнездо. Может быть, получишь прощение.

Я почувствовала, как у Евы вздернулся подбородок. Когда она заговорила, стало ясно — это объявление войны в мягкой форме.

— Попробуй, возьми меня. Если посмеешь.

И без того трепетавший от переизбытка демонской энергии воздух заискрился, раздался треск рвущегося пространства, а потом низкий раскатистый рык.

Я не забыла этот звук. «Адские псы. О боги!»

Ситуация стремительно уходила из-под контроля, если она когда-то была под контролем. Рычание раздалось прямо позади меня, а за ним последовало короткое смачное ругательство Маккинли, подхваченное им где-то в пучкинской Новой Азии.

— Игра началась, — произнес Зай. Он медленно, со скрипом отодвинув стул, поднялся и вдруг оказался рядом со мной. — Мой ход.

Джафримель ответил улыбкой — одной из своих ужасных, убийственных ухмылок, какие запомнились мне со времени охоты на Сантино. По шкале устрашения она тянула не на двойку или тройку, а на целую десятку.

Пока я не могла выбрать между двумя противоположными порывами — спрятаться или пуститься наутек.