Изменить размер шрифта - +

— Я должна его убить. А ты обязан мне помочь.

Он ответил коротким резким кивком. По краям его плаща с шелестом пробежала рябь.

Он не спросил, о ком речь.

— Поэтому больше никаких фокусов, никакой лжи, никаких тайных планов. Никаких секретов.

Еще один кивок. Мне показалось, он хотел что-то сказать, но передумал.

— Пообещай мне, Тьерс Джафримель. — В кои-то веки голос мой прозвучал строже некуда. Желудок скрутило, я дернулась, словно в ожидании удара. — Пообещай.

— Что еще я могу обещать, чего не пообещал раньше? Ради тебя я стал мятежником, разве этого недостаточно?

Я хотела возразить, но он быстрым движением приложил палец к моим губам.

— Пойдем со мной.

Я вздрогнула, но вроде бы сумела это скрыть.

— Куда?

Как будто это имело значение.

— У нас есть соглашение. Вот уж не думал, что стану его выполнять.

Один уголок его губ скривился в горькой усмешке, и от этого мгновенного оскала кровь должна была бы застыть в моих жилах.

Но я не испугалась. Непонятно почему из моей груди вырвался прерывистый вздох облегчения.

Он дал обещание.

В общем, этого достаточно.

 

Глава 6

 

Констанс-Стамбул застроен удивительно невысокими, приземистыми зданиями. Там действуют весьма строгие, архаические градостроительные правила, и даже транспорт по большей части колесный, правда, можно встретить и аэробайки, зато сликбордов превеликое множество. А вот воздушного городского транспорта там немного, хотя над городом пролегают грузовые маршруты, по которым неспешно проплывают серебристые жуки. Их силуэты выделяются на фоне бледно-голубого неба. Новые каменные сооружения перемежаются обшарпанными бетонными и пластиловыми постройками.

А посреди всего этого, словно крепкие зубы, чудом уцелевшие в стариковском рту, белеют стены и вздымаются башни Айя-Софии.

У этого древнего прекрасного храма непростая многовековая история. Он служил местом поклонения для приверженцев старохристианства, ислама и «Евангелистов Гилеада», пока наконец не наполнился гудением многоцветной и многослойной энергии, осознанно аккумулированной здесь псионами, приходившими сюда молиться своим богам. Нормалы тоже являлись сюда, чтобы умилостивить тех же богов. Вера, словно человеческое дыхание, увлажняла и туманила белизну стен, и повсюду в городе, даже там, откуда не было видно куполов и башен, храм ощущался как живое сердце, бьющееся медленно, но уверенно.

В Констанс-Стамбуле есть и другие храмы, но равных Софии нет. Псионы обычно говорили именно так: «София». А иногда и более интимно — «Она».

В мире существует всего два храма с женскими именами — Айя-София и Нотр-Дам в Парадизе.

Ванн непринужденно расположился на корточках на пластиковом полу самолета и бросал что-то, смахивавшее на коричневые игральные кости, на кожаный квадратный коврик с тремя нарисованными концентрическими окружностями. С виду Ванн совсем не походил на псиона, хотя, сдается мне, агент Хеллесвранта, долго работавший с Джафримелем, получил за это время достаточно магических знаний, включая навыки гадания. Маккинли развалился в пассажирском кресле, откинув голову и выставив бледное горло. Как всегда, он был одет в черное, и его левая рука, лежавшая на колене, в ярком свете из иллюминаторов сверкала металлом еще сильнее, чем обычно.

Он выглядел усталым, под закрытыми глазами залегли темные круги.

Лукас, пристроившись у борта, пялился в иллюминатор. Его желтые глаза были прищурены, многочисленные шрамы придавали физиономии свирепый вид. Он задумчиво поглаживал рукоять шестидесятиваттного плазменника. Леандр с неряшливой щетиной на щеках, отросшей поверх татуировки, демонстративно не смотрел на Джафримеля. Он сидел в другом привинченном к полу кресле, поджав колени с лежавшим на них мечом.

Быстрый переход