Но как только Хаук почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит, все мысли о не вполне удачном парике мгновенно испарились. Поднявшись от умывальника, он увидел мужчину, человека в униформе. Уродливая ухмылка незнакомца открывала отсутствие нескольких зубов.

Беглый взгляд направо показал, что еще один субъект в такой же точно униформе занят тем, что заталкивает пару резиновых держателей под дверь мужского туалета. Дальнейшая, мгновенно произведенная оценка обоих типов выявила тот факт, что на единственной аэролинии, с которой они, возможно, были связаны, не имелось ни самолетов, ни пассажиров, а только легковушки, чтобы удирать от полиции, да отметины на теле, полученные во время потасовок и грабежей.

— Вы немножко освежеваться этой вода, а, — произнес участливо злоумышленник с сильно выраженным испанским акцентом, приглаживая свои темные волосы, выбившиеся из-под козырька его офицерской фуражки. — Знаете, это очень хорошо для вы плеснуть немношко агва на лицо после длинный полет, а?

— О да, парень! — приблизился второй лиходей, также в офицерской фуражке, непристойнейшим образом сдвинутой набок. — Это лучше, чем сунуть твой голова в унитаз, ведь верно?

— Что вы хотите сказать этим? — поинтересовался бывший армейский генерал, переводя взгляд с одного разбойника на другого. Вид расстегнутых воротников их рубашек под форменными мундирами встревожил его.

— Ну, это не очень хороший мысль сунуть твой голова в унитаз, а?

— В этом я полностью согласен с вами, — ответил Хаук, внезапно подумав о том, что прежде считал невозможным. — Уж не собираетесь ли вы устраивать тут соревнование в остроте интеллекта? Или, может, собираетесь все же?

— У нас достаточно мозги и доброта, чтобы не дать сунуть твой голова в унитаз, потому что это был бы не умно, да?

— Не думаю, что это было бы умно. Человек, который поджидает меня здесь, не должен был бы набирать таких бойцов, как вы. Я его достаточно хорошо вымуштровал для этого.

— Эй, парень! — сказал второй ряженый офицером, надвигаясь на Хаука с другой стороны. — Ты пытаться меня оскорбить? Может быть, тебе не нравится, как мы говорить? Мы недостаточно хороши для тебя?

— Давай-ка выложим все начистоту, soldados estupidos!Никогда за все те годы, что служил я в армии, для меня не имели значения раса, религия или цвет кожи человека, и не по этим признакам оценивал я солдат. Я продвинул гораздо больше цветных, китаезов и испаноязычных ребят в офицерский корпус, чем кто бы то ни было другой, занимавший тот же пост, что и я, но не потому, что они были цветными, китаезами или испаноязычными парнями, а потому, что они были лучшими! Ясно?.. Так вот, вы им и в подметки не годитесь! Вы, писуны!

— Я считаю, что мы поговорить достаточно, парень, — бросил первый бандит, вытаскивая из-под мундира нож с длинным лезвием. Улыбка его исчезла. — Пистолет делать слишком большой шум. Давай твой бумажник, часы и все, что мы, кто говорить по испанский язык, считать ценный вещь.

— Должен признать, наглости вам не занимать, — ответил Маккензи Хаукинз. — Но объясните, почему я должен это делать?

— А это тебе недостаточный?! — завопил переставший улыбаться грабитель, размахивая ножом перед носом Хаука.

— Должно быть, вы шутите?

С изумленным выражением лица Хаук, резко повернувшись, схватил разбойника за запястье и повернул его руку против часовой стрелки с такой силой, что оружие полетело вниз. И в то же мгновение он двинул левым локтем в горло грабителя, стоявшего у него за спиной. Тот пришел в замешательство, и генерал, воспользовавшись этим, нанес ему еще удар, уже в лоб. И только после этого он снова уделил внимание головорезу с выбитыми зубами, который, лежа на полу, нянчил свою сильно пострадавшую руку.