– Том, мне необходимо кое-что рассказать тебе…

Надо ли его посвящать в свою историю? Но если его не предупредить, Том может проболтаться своей матери, а та соседкам. Все узнают, где сейчас живет Лиз, дойдет до Эдди: у него ведь остались приятели в городе! И тогда он примчится сюда… Том внимательно смотрел на нее.

– Дай слово, что никому – ни-ко-му! – не скажешь, что я здесь!

– Даю. Но зачем? Боишься, что твоя мать найдет тебя?

– Так надо, Том. Поклянись!

– Клянусь! Только скажи, чего ты боишься? Может быть, я могу помочь?

Лиз покачала головой.

– Мне никто не поможет.

– Такого не бывает. – Том улыбнулся.

– Бывает. – Она внимательно взглянула на него и наконец решилась: – Туда, куда я уехала, вдруг явился Эдди и сказал, что, если я снова не буду с ним жить, он сообщит в полицию, что я ограбила виллу Моники…

Том присвистнул:

– Ничего себе! А ты заяви в полицию! Ведь это шантаж!

– А если он уже ограбил эту виллу и все валит на меня? Я не хочу в тюрьму.

– Пусть докажет.

– Понимаешь, Моника думает, что я из их компании. Вот Эдди и пригрозил рассказать, будто я выдала себя за богатую специально, чтобы Моника и ее родители поверили мне, впустили к себе. А на самом деле я просто решила ограбить их…

– Значит, Моника не знает, что ты на нулях? Ты ей вправду навешала лапшу на уши, что богатая?

– Ничего я не вешала! – сказала с досадой Лиз. – Моника так сама решила, не спросив меня, и сказала всем, что я танцевала с ее дядей Чарльзом. Представляешь? Этот Чарльз у них самый главный, они перед ним все балдеют. А я его даже никогда не видела!

Том спросил, что она собирается делать. Нельзя же все время прятаться и бояться, что Эдвард донесет на нее в полицию!..

Но Лиз жила именно так – в страхе и ожидании. Она сказала, что не знает, как освободиться от всего этого и чем все кончится.

Том поднялся.

– Идем, покажу, как седлать…

Он выбрал седло. Предупредил Лиз, чтобы была очень внимательна: спина у лошади должна быть совершенно чистая, ни пылинки. Малейшая крошка, оказавшаяся под седлом, при езде способна травмировать кожу лошади.

Баронесса была покладистым существом. Она сразу почувствовала неуверенную руку Лиз, но стояла спокойно: в конце концов, надо же им всем где-то учиться!..

Когда Моника вернулась, Лиз уже не путалась в подпругах и могла сама оседлать лошадь.

– Как тебе это? – спрашивала Моника, прижимая к груди очередное платье и поворачиваясь к Лиз, которая сидела на подоконнике.

– Нормально. Моника морщила нос.

– Не… – Для убедительности своего «не» она покрутила головой. – Хочешь? Бери!

– Не хочу.

– Тебе же нравится!

– Ты всем знакомым раздаешь свои наряды?

Лиз говорила сердито. Моника сказала:

– Еще чего!

– И мне не надо.

– Ты обиделась? Оно новое.

Вместо ответа Лиз спросила:

– Что говорил обо мне Джек?

– Что ты спасла ему ногу.

– И все?

– Еще попросил, чтобы мы не задавали тебе вопросов. – Это было для Лиз неожиданностью. – Вот я ни о чем у тебя и не спрашиваю.

– А когда он это сказал?

– Перед тем, как я уезжала в Нью-Йорк.

Значит, после того, как мы с ним расстались. Но почему он так сказал? Знал, что я буду здесь?

– Надень сиреневое, – сказала Лиз.