— Я слышала об этом, — сказала Мириамель. — Кем был Ниссес?

Кадрах коротко рассмеялся:

— Вечный вопрос. Он пришел с севера за Элвритсхоллом, с земли черных риммеров, живущих под Пиком Бурь, и представился Фингилу, королю Риммергарда. Он не был придворным магом, но говорят, что именно от него Фингил получил силу, позволившую ему покорить половину Светлого Арда. Может быть, эта сила была мудростью, потому что Ниссес знал все о вещах, существование которых никому не могло даже присниться. Когда Асу’а пал, а Фингил умер, Ниссес стал служить его сыну Хьелдину. Именно в эти годы он написал свою книгу — книгу, в которую он вложил часть тех страшных знаний, что принес с собой с севера, появившись однажды у ворот Фингила. Он и Хьелдин, оба умерли в Асу’а. Молодой король выбросился из окна башни, которая сейчас носит его имя, Ниссес был найден мертвым в комнате, из которой выпрыгнул Хьелдин, без каких-либо следов насилия на нем. На лице его была улыбка, в руках зажата книга.

Мириамель содрогнулась:

— Эта книга… Они говорили о ней — в Наглимунде. Ярнауга сказал, что в ней предположительно говорилось о близком явлении Короля Бурь и других подобных вещах.

— А, Ярнауга, — грустно сказал Кадрах. — Как бы он был рад увидеть ее! Но я никогда не показывал «Ду Сварденвирд» ни ему, ни кому-либо другому из носителей свитка.

— Но почему? Если она была у тебя — пусть даже только копия, — почему ты не показал ее Моргенсу или остальным? Я думала, что эта книга — одна из тех вещей, из-за которых существует ваш Орден?

— Возможно. Но к тому времени, когда я кончил читать ее, я уже не был носителем свитка. С того момента, как я перевернул последнюю страницу, я предал любовь к знаниям во имя любви к забвению. Эти две любви не могут сосуществовать. Даже до того, как я отыскал книгу Ниссеса, я далеко зашел по неверной дороге, изучая то, чего не должен знать ни один человек, желающий спокойно спать по ночам. Я завидовал моим товарищам, носителям свитка, завидовал их простому счастью, злился на их спокойную уверенность, что все, что может быть исследовано, можно понять. Они были уверены, что, если достаточно внимательно всмотреться в суть мира, можно будет угадать все его грядущие изменения… но у меня было что-то, чего у них не было: книга, простое чтение которой не только доказало бы то, что я уже предполагал, но и разрушило бы основы их мировоззрения. Я был полон ярости, Мириамель, но, кроме того, я был полон отчаяния. — Он помолчал, и в голосе его ясно послышалась боль. — Мир стал другим, с тех пор как Ниссес объяснил его, как будто страницы его книги были пропитаны каким-то медленным ядом, убивающим дух. Я пролистал их все.

— Это звучит ужасно. — Мириамель вспомнила изображение, которое она видела в одной из книг Динивана, — рогатый гигант с красными глазами. С тех пор это изображение являлось ей во многих тревожных снах. Может быть, лучше не знать некоторых вещей?

— Ужасно, конечно, но только потому, что это отражает истинный ужас, скрытый под пробуждающимся миром, тени, мечущиеся по другой стороне солнца. Тем не менее даже такая могучая вещь, как книга Ниссеса, в конечном счете стала для меня не более чем одним из средств забвения: когда я прочитал ее так много раз, что мне становилось худо при одном взгляде на нее, я стал продавать ее страницы, одну за другой.

— Элисия, Матерь Божья, кто бы стал покупать такое?!

Кадрах хрипло засмеялся:

— Даже те, кто был совершенно уверен, что это грубая подделка, спотыкались сами об себя в безумной спешке получить из моих рук хотя бы одну-единственную страничку.