|
Мы же друзья, – Люба постаралась улыбнуться как можно доброжелательнее. – И наша с тобой общая задача – сделать так, чтобы папа ничего не узнал. Ему и так тяжело, сперва Тамара, потом мама… Если еще и мы с тобой выступим, он не вынесет. У него после мамы был гипертонический криз, а это прямая дорога к инсульту. Никто не должен знать, как ей больно. Никому она не может рассказать, что после разрыва с Олегом стала любить своего мужа во сто крат сильнее, чем прежде, и каждый его визит к любовнице для Любы пытка нечеловеческая, боль огненная, выжигающая все внутри. Если бы у души были мышцы, Люба сказала бы, что эти мышцы сводит судорогой. Она очень любила мужа, и она очень любила отца. И она готова была терпеть любую боль и любое унижение, лишь бы этим двум мужчинам было хорошо, лишь бы один из них не нанес удар другому. * * * На этот раз Змея звать не пришлось, он явился сам, выполз из-за пня, едва улегся ветерок, поднятый крыльями улетевшего за новой дозой информации Ворона. – Как тебе это нравится? – ехидно спросил он. – Твой Родислав собирается жить на две семьи. Допрыгался. – А что ему делать? – заступился за Родислава Камень. – Бросить Любиных детей, чтобы растить Лизиных? Или наоборот? – Опять же зришь в корень, – одобрительно покачал головой Змей. – Дети всегда делают ситуацию безвыходной. Об этом надо помнить. А те, кто забывает, что от секса бывают дети, рано или поздно оказываются в ситуации, из которой ни ты, философ доморощенный, ни я, битый жизнью мудрец, выхода никогда не найдем, потому что его нет. И быть не может. Можно выбирать между двумя женщинами, между двумя или даже тремя местами работы или жительства, между синим костюмом и белым – это всегда выбор. А вот между детьми – это не выбор, и сделать его без ущерба для совести невозможно. Дети – они и есть дети, независимо от того, кто их родил, и любое решение должно приниматься только в их пользу. Потому я и говорю, что Родислав твой допрыгался. Надо было ему Лизу-то давно бросить, еще тогда, когда ему Люба договор предложила. – Ну, это ты загнул! – не согласился Камень. – Люба ему договор предложила как раз в тот момент, когда он ее с любовником застукал. Где ты видел мужчину, который, застукав жену с другим, тут же принимает решение бросить собственную любовницу? Да ни за что на свете он так не сделает! Он может вторую даму сердца завести, даже и третью, и это будет понятно: переживает человек, крышу у него сорвало. Нет, в тот момент Родислав Лизу бросить никак не мог. – А вот и мог, – тонко улыбнулся Змей. – Ты опять что-то знаешь? – нахмурился Камень. – Знаешь и мне не говоришь? – Я много чего знаю, но к моим аргументам это отношения не имеет. Речь идет о простой логике. Вот смотри: мужчина изменяет жене, причем даже не сильно старается, чтобы она ничего не заподозрила. Банкеты, партсобрания, левые билеты на самолет, которые он не удосуживается как следует спрятать, и все в таком же духе. При этом он не старается не потому, что хочет, чтобы она узнала, и не потому, что считает ее непроходимой дурой, а потому, что лень напрягаться. Согласен? – Пока да, – осторожно ответил Камень. – Он живет некоторое время в полной уверенности, что жена ничего не знает и ни о чем не догадывается. Он хорошо к ней относится и ни в коем случае не хочет причинить ей боль. Кроме того, он очень зависим от отца жены, поэтому развода он не хочет в любом случае. Согласен? – Вроде пока да. – Идем дальше. Он застает жену… ну, не совсем так, конечно, он просто обнаруживает, что жена не ночует дома, а рано утром ее до дома провожает молодой красивый парень, который страстно целует ее в губы. В общем, ситуация трактуется совершенно однозначно: у жены любовник. И муж испытывает острую душевную боль. |
