|
– Спасибо тебе. Я еще хотел спросить… – Да? – У тебя с тем парнем… Ну, я заметил, что ты перестала задерживаться после работы. Вы где встречаетесь? – Мы не встречаемся больше. – Почему? Он резко поднялся и сел в постели. – Вы поссорились? – Нет, просто все закончилось. – Но почему? – Потому что это не может длиться вечно. Все когда-нибудь заканчивается. Люба говорила спокойно, и Родислав не мог понять, переживает она разрыв с любовником или относится безразлично. – Он тебя бросил? Или ты его? – Он меня не бросал. Мне стало скучно с ним. С тобой мне всегда есть о чем поговорить, что обсудить, а с ним мне и разговаривать-то не о чем. Молодой, глупый. Нас с тобой многое связывает, у нас общее прошлое, общие дети, общие друзья, а с ним меня не связывает ничего. – Кстати, о друзьях, – спохватился Родислав. – У Андрея послезавтра день рождения, он нас ждет. Пойдем? – Конечно, обязательно пойдем. А что с подарком? – Не знаю. – Он поежился и снова улегся под одеяло. – Такой холод стоит, что я даже подумать не могу, чтобы ездить по магазинам выбирать подарок. А ты как думаешь? – Я что-нибудь придумаю, ты об этом не беспокойся. Андрей не говорил, кого он еще позвал? – Аэллу, как всегда. Если у нее сейчас кто-нибудь есть, то она с ним и придет, а если нет – тогда одна. Больше, кажется, никого, Андрюха не любит больших сборищ. Любаша, ты Аэлле не говорила про нас с тобой? – Нет, что ты. Мы же с тобой договорились, что никто не должен знать. А ты? Ты Андрею сказал? – Нет. Никому не говорил. Лиза, в общем, в курсе, она же видит, что я свободно прихожу к ней ночевать, и догадывается, что у нас не все гладко. А больше никто. – Ну и хорошо. И не нужно никому ничего знать. Спи, Родинька. Все будет хорошо. Он плотнее закутался в одеяло, но от оконных стекол веяло таким холодом, что впору было спать в одежде. Родислав включил лампу, вылез из постели, прошлепал к шкафу, достал майку и теплый свитер. Сняв пижамную куртку, оделся потеплее и снова улегся. На этот раз ему удалось уснуть. * * * – Алка, ты неисправима, – рассмеялся Андрей Бегорский, потягиваясь в постели. – Почему тебя всегда тянет на умные разговоры, когда можно просто поваляться и помолчать? Аэлла Александриди в кружевном воздушном пеньюаре сидела в кресле, стоящем посреди спальни, и пила вино из бокала на высокой тонкой ножке. Несмотря на трескучие морозы, в комнате было очень тепло – Аэлла расставила по всей квартире электрические обогреватели. «Я же южанка, – с милой улыбкой говорила она. – В вашем климате мне всегда холодно». – Ни один уважающий себя интеллигент не имеет права не интересоваться «Метрополем», – высокомерно заявила она. – Конечно, куда тебе, простому инженеру, это понять. Аксенов, Фазиль Искандер, Высоцкий, Ахмадулина – для тебя эти имена пустое место. Ты всегда был безграмотным. – Ну, не скажи. «Затоваренную бочкотару» Аксенова я читал и, помнится, очень веселился. Стихи Ахмадулиной тоже слышал, в «Иронии судьбы», Пугачева пела. Про Высоцкого я уж молчу, его творения вся страна знает. Так что я не безнадежен, – засмеялся Андрей. – А тебя по-прежнему тянет на все элитарное, недоступное большинству, да? – При чем тут элитарность! – Ой, Алка, я же тебя столько лет знаю! Что ты мне вкручиваешь? Что я, не понимаю, что для тебя важно? – Ну, и что же для меня важно? – надменно спросила Аэлла. – Чтобы то, что у тебя есть, или то, что ты знаешь, было недоступно простому большинству. У тебя все должно быть самое редкое или самое лучшее. |
