— Пита, — сказала она, — я тебя люблю.

На миг ей почудилось, что муж поколебался. Что сейчас он расплачется, бросится ей в объятия и попросит простить его и забыть все, что он наговорил. Ильгет знала, что простит, и что много дней потом будет мучительно переживать и забывать, и в конце концов действительно забудет. Так было уже не раз.

Право выбора, вспомнилось ей вдруг. Свобода воли. Все мы обладаем свободой воли, и все мы вольны совершить поступок. Выбор. Вот только некоторые выборы бывают необратимыми. Как был необратим поступок Евы в райском саду, как необратимо предательство Иуды.

— Ты думаешь, что опять буду перед тобой извиняться? — закричал Пита.

— Нет, мне не нужно извинений...

— Ты вот такая гордая, да? Ну и сиди со своей гордостью!

Он выскочил из гостиной. Колени Ильгет ослабели, и она опустилась на кресло. Ничего не думая, не чувствуя, она сидела некоторое время. Пойти за Питой? Неужели семья рушится окончательно? Надо спасать. Она встала, но шрам вдруг пронзил ее тело болью. Ильгет остановилась. Сделала два шага. Господи, какая боль, дышать даже трудно. Даже не дойти до соседней комнаты. А может быть, если я дойду, семья будет спасена. Она шагнула, но боль снова скрутила ее. Пита показался на пороге — с большой сумкой в руке.

— Я ухожу, — спокойно сказал он, — сиди одна со своим самомнением. Ты никому не нужна.

Хлопнула входная дверь (даже здесь он умудрился громко хлопнуть дверью). Ильгет упала на диван. Боль немного ослабла, уже не пронзала ее тело, как копьем, а так, просто ныла где-то внутри.

За окном стемнело, а Ильгет лежала все так же, без движения.

Больно. Просто невыносимо больно. Вот, наверное, про такое и говорят — «нести свой крест». Но Господи... слишком уж. Вот сейчас просто невыносимо.

Он ушел навсегда? Господи, неужели все кончено? И она осталась одна — навечно? Но за что, почему? У Питы другая женщина... вероятно, он ушел к ней. Он не мог бы уйти, если бы другой не было. Он очень зависим от того, кто живет рядом. Не может существовать в одиночестве.

Может быть, он еще вернется? Да, возможно... Он ведь все равно привязан к Ильгет. Он любит ее. И он всегда останется ее мужем. Их брак хоть и не венчан, но признан нормальным браком.

Сейчас Ильгет ни о чем не могла думать. Она просто так лежала, в памяти всплывала то одна жестокая фраза Питы, то другая, и каждый раз шрам отзывался болью, и начали болеть точки от сагонских игл. Ильгет старалась убедить себя в том, что все это неправда, что она не такая уж плохая... но ведь раз Пита так говорит, наверное, что-то есть в его словах? Ведь не может же быть, чтобы за этим ничего не стояло? Наверное, она действительно настолько плохая. То, что она не женщина — это уж точно. Тут он прав на все сто процентов. А вот насчет ее высокомерия...

Раздался звонок в дверь. Ильгет медленно поднялась. Ей не хотелось сейчас никого видеть... да и видок у нее — лицо все в слезных разводах, растрепанная, бледная. Может, просто не открывать? Но она уже подала рукой жест домашнему циллосу, дверь открылась. Ильгет шагнула в прихожую и попыталась собрать руками растрепанные волосы.

Она замерла. На пороге стоял Арнис.

В руке он держал небольшой букет темных роз.

— Иль, — прошептал он, с ужасом глядя на нее, — что с тобой?

— Ничего, — тихо сказала она, не двигаясь с места.

— Ты одна?

— Да.

Арнис помолчал, потом спросил тихо.

— Твой муж.