... Иволга наклеивает что-то на лицо Ильгет. Очень осторожно. Но Ильгет не чувствует боли. Глаза Иволги полны жалости и любви.

— Иль, не больно? Хорошо? Может, ты пить хочешь?

— Да.

У ее губ оказывается носик поилки. Как хорошо. Ильгет медленно пьет. Очень приятная жидкость, кисловатая.

— Поспи, Иль. Тебе лучше поспать.

Когда корабль опустился на Квирин, Ильгет впала в бессознательное состояние. Надолго. Было очень похоже на кому.

Все же довезли живой, думал Арнис. Горечь и тоска сдавливали его душу. Не уберег, не защитил. И сомнительно, что она выживет, так сказал Керк. Врачи не боги, чудес творить не умеют. Но хотя бы довезли до Квирина живой.

— Я с тобой пойду, — тихо сказала Иволга сзади.

— Тебе домой... у тебя же дети.

— Подождут. Я им объясню. Ненадолго хотя бы.

В больнице уже ждали. Позвонили из космопорта. Миран, опытный космический врач, назначенный для Ильгет, встретил их в коридоре. Керк, Арнис, Иволга, Ильгет на гравиносилках, укутанная в теплое невесомое одеяло.

— Идемте в палату, — он подтолкнул гравиносилки. На ходу попросил:

— Объясните, что с ней произошло.

— С ней много чего произошло, — буркнул Керк. Гравиносилки внесли в палату. Миран переложил раненую на кровать-стол. Стал быстро осматривать.

— Как долго все это было? — спросил он.

— Раны все эти... в последние дни, — пробормотал Арнис, — ее почти месяц ломали болеизлучателем, а потом... не знаю, дней семь наверняка, они стали ее бить.

— Ясно... так, это что?

— Мне пришлось ампутировать фаланги, — объяснил Керк, — раздавленные раны. Интоксикация.

Миран водил над искалеченным телом Ильгет раструбом сканера. На стенном мониторе, понятные только для посвященных, мелькали контуры и переливы внутренних органов.

— Много переломов. Что с биохимией?

— Я сбросил тебе сегодняшние результаты, — сказал Керк, — но возьми еще раз, у нее все быстро меняется.

Миран просмотрел состав крови, нахмурился.

— Доктор, надежда есть? — спросил Арнис, — она будет жить? Просто жить?

Миран коротко взглянул на него.

— Будем готовить к операции, — сказал он, — через шесть часов.

Ильгет выжила. И теперь, после операции, уже стало ясно, что жить она будет. И может быть, сказал Миран, даже выздоровеет. Хотя об этом рано говорить. Надо ждать, пока вырастут клонированные почки из собственных клеток Ильгет, это главное, остальные органы удастся восстановить и так. Еще пальцы. Предстоит еще две или три операции. Но на мозге уже все сделано, и это главное.

Ильгет открыла глаза. Увидела Арниса — она уже привыкла к этому. Увидела ясный дневной свет. Солнце пробивалось сквозь матовое рассеивающее стекло, ложилось квадратами на пол, на одеяло, захватывая кусочек лица Ильгет.

Она улыбнулась.

— Арнис...

— Иль, — он наклонился к ней, — как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Все, операция прошла, — сказал он, — теперь все хорошо. Пить хочешь?

— Да.

Арнис напоил ее.

— А поесть? Может быть, ты поешь?

— Нет, — ответила Ильгет быстро, даже с некоторым испугом. Она уже могла немного говорить, хотя и тихо.

— Ладно, потом...

— Арнис, — сказала она, немного помолчав, — я помню, что была в тюрьме.