|
.. Слова возвращались к ней, как стенание: Короток век! Короток век! Каким коротким оказался век этого маленького человечка, рожденного ею! Драгоценного сокровища! Такой крошечный, он завладел всей ее жизнью, ограничив ее, затеряв, отменив, уничтожив, ибо он погубит ее, если лишит своего присутствия. - Не умирай! Не умирай, мой маленький, моя любовь! Она попыталась позвать на помощь, вспомнить, но комната опустела, мир обезлюдел. Они были одиноки, мать и сын, плывущие в духоте угрюмой ночи на борту неведомой лодки в безвестности, населенной мерцаниями, зеркалами и маленькими бревенчатыми колоннами, шелковыми складками балдахина и парчовых занавесок. - Не умирай, мой маленький, моя любовь! Умоляю тебя! Не умирай! Если умрешь, я тоже умру! Внезапно мальчик откинул назад головку, подобно птице, которой перерезали горло. Руки его опали и скользнули вниз. Анжелика, в последней безумной мольбе воздев глаза к Небу, увидела двух ангелов. Очень ясно увидела, как они переступают порог комнаты. Они были разного роста, но их объединяла неземная красота: бледные и сияющие лица, исполненная кроткой доброты улыбка озаряла их чистые черты вечной молодостью. Их длинные волосы - светло-русые у одного, золотистые у другого - ниспадали на плечи, однако они были облачены в черное. И она поняла. Она не удивилась, различив на их груди, на том месте, где находится сердце, красное пятно, пятно крови, пролитой пронзенным горем материнским сердцем. Это были ангелы смерти. Они пришли за ребенком. Она прижала его к себе, поддерживая ладонью отяжелевшую маленькую головку. Его редкое дыхание становилось все более слабым. Анжелика смотрела на приближающихся ангелов, однако кротость их улыбок и безмятежность облика парализовали поднимавшийся в ней душераздирающий, замерший на губах крик. Она безропотно отдала им дорогое дитя. Смирившаяся, сломленная горем, она смотрела, как они положили его на стеганое одеяло, набросив на него простыню. Вероятно, саван... Младший из ангелов наложил руки на неподвижное тело и начал поглаживать его, охватывая своими ладонями. Другой также склонился, и из прозрачной голубизны его глаз на ребенка упал властный луч. Их тяжелые ниспадающие волосы, как балдахином, накрыли агонизирующего ребенка. Внезапно младенец вздрогнул, затем опал в последней судороге со сведенными ножками и беспорядочно разбрасываемыми маленькими кулачками. Спящее лицо ребенка исказила гримаса, оно сморщилось, казалось, совсем стерлось, превратившись в широко открытый рот, из которого вырвался пронзительный крик. В тот же миг из него забил фонтанчик - источник жизни, струйкапрозрачной жидкости, невинной,изумительно чистой. - Не is safed! <Спасен (англ.)> - воскликнул один из ангелов. А другой, повернувшись к Анжелике: - Он голоден. Сестра, есть ли у тебя молоко, чтобы накормить его? О, разумеется, оно у нее было. Под требовательным ртом новорожденного Анжелика почувствовала, как стихает боль ее отяжелевшей груди, боль, усугублявшая страдания ее измученного тела все те долгие часы, во время которых она как бы утратила ощущение реальности. Внезапно комната наполнилась людьми, движущимися фигурами, шумными, сталкивающимися друг с другом, в основном женщинами, подносящими к глазам огромные носовые платки, всхлипывающими, а может быть, смеющимися, мужчинами, на лицах которых застыли страх и напряжение, и еще юбками и платьями, сновавшими взад и вперед. |
