Оливер с умным видом кивнул. Профессор редко бывал в подобном философском настроении в столь ранний час.

– Если человек держит рот на замке, его не будут проклинать за его слова.

Это уже был более ясный намек.

– Ваша мудрость будет для меня руководством. – Другими словами, во время предстоящей встречи ему следовало взвешивать каждое слово, прежде чем его произнести, и вообще не быть многословным.

– Мужчины должны стойко переносить всплески женских эмоций.

– Безусловно.

– А эмоциональные всплески непременно будут, – сказал профессор. Он взял ломтик поджаренного хлеба с серебряного блюда и положил его к себе на тарелку. Скормив кусочек Равену, профессор произнес: – Я привык завтракать попозже, Оливер. Когда моя дорогая жена была жива, мы завтракали вместе, и я получал большое удовольствие от ее компании.

– Она, должно быть, любила эту комнату, – сказал Оливер. Судя по всему, эта гостиная и предназначалась для богатой знатной дамы.

– Совершенно верно. Этот дом она выбрала сама. Он, конечно, слишком велик, но она мечтала, что он всегда будет полон. С тех пор как я ее потерял, я утратил интерес к светской жизни, но мне приятно находиться там, где любила бывать Китти. – Внимание профессора целиком переключилось на блюдо с хлебцами, в созерцание которого он погрузился. Мыслями он перенесся в далекое счастливое прошлое, и голубые глаза его приобрели какое-то потустороннее выражение.

После бессонной ночи, прошедшей в напряженных раздумьях, Оливеру не терпелось поскорее уладить все, что касалось их с Лили отношений. От того, как сейчас поведет себя ее отец, зависело, будет ли Оливер счастливейшим или, напротив, самым несчастным человеком – по крайней мере в Англии. Он допил свой кофе и отставил чашку.

– Мне кажется, что от Лили не следует ждать серьезных возражений в этом вопросе. По правде говоря, мое общение с ней привело меня к уверенности в ее благосклонности. – Он не позволил себе слишком углубиться в воспоминания о подробностях общения, о котором так церемонно выразился. Неизвестно, какими глазами профессор стал бы смотреть на своего ассистента, если бы узнал, каким образом тот общался ночной порой с его дочерью.

Оливеру пришлось немало сил употребить на то, чтобы не обнаружить в присутствии профессора, до какой степени переполняют его воспоминания об этих ночных свиданиях.

– Как у вас нынче с нервами? – внезапно спросил профессор Эдлер, откинувшись на спинку стула и взявшись руками за отвороты своего жилета. – Может быть, глоток чего-нибудь не помешает?

– Нервы у меня в полном порядке. – На самом деле они были весьма истрепаны. – Сэр, я знаю о вашем безграничном доверии…

– Полноте, мой друг! Я не скрывал своих надежд. И я рад, что вы смотрите на вещи моими глазами. Лили – чудесная девушка и станет превосходной женой.

Наконец-то профессор решил высказаться об их заговоре со всей прямотой.

– Вы никогда не говорили, почему вы выбрали меня.

– А зачем?

– Согласитесь, наша встреча произошла достаточно случайно. И до сих пор вы не можете утверждать, что много обо мне знаете. – Это еще мягко сказано. – Когда мы встретились, я был для вас всего лишь незнакомцем, пришедшим на вашу лекцию, не более того.

Профессор Эдлер бросил на него проницательный взгляд.

– Не думаю, что сегодня я мог бы дать вам исчерпывающие объяснения, как, впрочем, и вообще когда-нибудь. Но я полагаю, что являюсь неплохим знатоком человеческой натуры. Я всегда узнаю честного человека, встретившись с ним.

Оливер отодвинул в сторону свою тарелку. У него не было никакого аппетита.