— Но ты ведь можешь писать сценарии для кино, — посоветовал Богдан после того, как Варя, разбавляя жалобы всхлипываниями, выложила ему все свои сомнения.

— Не могу, — буркнула Варя.

— Почему?!

— Потому что я боюсь, — мрачно заявила Варя. — И я не знаю, куда его нести, сценарий этот. И вообще я не знаю, как его придумать. Я могу сочинять дурацкие сериалы, а чтобы настоящее кино…

— Ой, да ладно! — хохотнул Богдан. — Хочешь, познакомлю тебя с продюсером?

— Хочу, — согласилась Варя и оглушительно высморкалась. — Кстати, Богдан, а ты чем занимаешься?

— Строю, — ответил он.

— Что строишь?

— Дома, здания под офисы, загородные особняки… — Он пожал плечами. — Кучу всего.

— Ух ты! То есть ты богат и страшно влиятелен?

— Вроде того, — усмехнулся Богдан. — Куда поедем?

— Давай к тебе, — предложила Варя. — Я влюбилась в твою террасу.

— Значит, я тут ни при чем? — в шутку рассердился Богдан.

— Ни при чем, — подтвердила Варя.

Варя лежала в шезлонге на террасе и думала о том, что такие мгновения стоят десяти лет жизни. Вспомнив, что ей уже тридцать, Варя переосмыслила замечание насчет десяти лет и остановилась на годе. Потом года тоже стала жалко, и Варя решила, что это просто один из самых счастливых вечеров за последнее время. Богдан долго ругался по телефону, употребляя малопонятные слова и выражения, а потом уехал, сказав, что на стройке — катастрофа.

И Варя осталась одна. Минуты две она боролась с искушением залезть во все ящики и шкафы, но искушение повергло ее в нокаут, и Варя, с подозрением оглядев стены, на которых вроде бы не оказалось видеокамер, решительно пошла в спальню.

— Странно, — произнесла она вслух.

Нигде — ни в гардеробе, ни на письменном столе, ни в комоде, ни в секретере — не было ничего личного. Аккуратные, пахнущие жасмином стопки белья. Деловые бумаги. Ни клочка, ни письма, ни фотографии.

«Может, это потому, что он недавно переехал?» — подумала она, но засомневалась. По Вариным представлениям, новосел должен жить в окружении коробок с бессмысленным, но дорогим сердцу хламом. «Может, он педант?» — испугалась она.

Педантов Варя боялась до жути: они заставят ее складывать носки парами, помнить, куда она положила ключи от квартиры, выключать свет в ванной, класть на одно и то же место пульт от телика, уносить грязные чашки на кухню, а не прятать за монитором, они обязательно найдут под кроватью коробки от «Доширака» и использованные салфетки, а в холодильнике остатки борща, который Варя варила три месяца назад… В общем, превратят ее жизнь в ад.

Но так как очень уж сильно переживать было лень, Варя стянула с дивана плед, бросила его на шезлонг, смешала коктейль и устроилась так, чтобы смотреть на реку.

Зрелище было невероятное. Варя немедленно поняла, что деньги могут быть смыслом жизни — если на эти деньги ты покупаешь себе такой вид из окна.

Вся ее жизнь вдруг показалась Варе такой скромной, почти убогой, все достижения, приобретения и цели — ничтожными, мелкими, смешными. Сейчас ее окружала роскошь — настоящая роскошь, а не то, что Варя обычно называла роскошью — платье с распродажи из «Подиума», лампу из антикварного магазина — не шедевр, просто старая лампа, ужин в «Лалуне» — чтобы до отвала.

В этой квартире все было первоклассное: мраморная отделка, мебель из настоящего дерева, пледы из ламы, дорогое-дорогое постельное белье.