Она вопросительно посмотрела на него своими зелеными, как море, глазами.

– Я хочу, чтобы ты была со мной, – прошептал он, понимая, что простыми словами добьется большего результата, чем самим актом страсти между ними. Он хотел сказать больше, передать ей самые сокровенные мысли, дать обещания, но не мог быть уверен, что выполнит их.

Он проскользнул руками под ее соблазнительную, украшенную бисером кофточку и стянул ткань с плеч и груди. Затем судорожно снял с нее платье. И вот на Шеннон остались только атласный лифчик и маленькие кусочки ткани, похожие на трусики.

Он не мог больше ждать, чтобы вкусить ее.

Кровать была маленькая, всего лишь треть от его кровати. Но с Шеннон даже армейская лежанка сошла бы. Ему сгодился бы и голый пол.

Если бы он мог сделать по-своему, он бы занимался с ней любовью на кровати, широкой, как Барбадос, и мягкой, как облако, каждую ночь. На шелковых простынях, зеленых, как ее глаза, или красных, как ее медные кудряшки, среди лепестков роз, разбросанных вокруг ее гибкого, прекрасного обнаженного тела.

Но сейчас и ее узкая кровать была так же заманчива, как самая лучшая постель в отелях «Четыре сезона» или «Тадж-Махал».

Берк убрал с кровати покрывала и шерстяные одеяла и положил ее на накрахмаленные пастельно-желтые простыни. Целуя все ее тело, он облокотился на локоть, чтобы не давить на живот. Он нежно провел рукой по возвышению, где спал их ребенок, снова поражаясь священному чуду сотворения новой жизни. Чуду, которое Шеннон сделала реальностью для него.

Затем он начал стягивать с нее трусики и бюстгальтер.

Его взгляду открылись совершенные округлости ее груди, слегка увеличившейся. Они заполнили его ладони и посылали разряды электричества по его рукам. Он ласкал ее соски.

Ее волосы были разбросаны по подушке как медно-золотой нимб. Она изгибалась под ним, закрыв в блаженстве глаза, и стонала от удовольствия.

Шеннон была божественна: мягкая, сладкая, женственная. От нее исходил цветочный запах шампуня, и это пробуждало в нем желание целовать каждый дюйм ее тела, с головы до кончиков пальцев.

Она была как раскаленная лава в его руках, и все, чего он хотел, – это погрузиться в нее, растаять в ней и остаться там навеки.

Шеннон с трудом ловила воздух, ее бедра приподнялись навстречу ему.

– Берк, – почти бездыханно воскликнула она.

– Ты такая чудесная, – он почти скрежетал зубами, стиснув челюсти, чтобы не получить моментальное наслаждение. – Горячая и великолепная.

Он убрал несколько завитков с ее лица и внимательно посмотрел в изумрудные глаза, которые были сейчас широко открыты и затуманены дымкой желания.

– Ты должна видеть, какая ты красивая, когда лежишь здесь будто принцесса. Я занимаюсь любовью с самой притягательной женщиной в мире.

Шеннон почувствовала, как ее глаза стало покалывать от нахлынувших ощущений, а в уголках появились слезинки. Она изо всех сил старалась не моргнуть, боясь, что польются слезы и она уже не сможет их остановить.

Разве это удивительно, что она его так любит?

Его чувства могли быть не такими неистовыми, как ее, но он тоже не был защищен от нее. У него была дюжина женщин, а в прессе его связывали с сотнями. Но Шеннон не могла представить себе Берка, говорящего им такие же чудесные слова и испытывающего с ними подобные чувства. Он мог спать с ними, делить постель, но с какой из них он захотел бы заниматься любовью на неровном, узком матрасе в бедной маленькой квартирке?

Нет. Он испытывал к ней какие-то чувства, иначе его бы здесь сейчас не было. Он не стал бы говорить чарующих слов, ведь она уже и так лежала перед ним раздетая.