– А напрасно.

Делая большой круг, чтобы обойти Берка, она повесила пальто на вешалку около двери, но ему повесить его пальто не предложила. Когда она повернулась, он стоял рядом, загораживая ей дорогу.

Он не трогал ее, но его глаза обжигали словно угли, бросая ее то в жар, то в холод, зарождая в ней волны желания.

– Почему меня должно волновать, что люди увидят нас вместе? Что какой-то тип подумает, или скажет, или напишет про меня в своей газетенке?

Шеннон с трудом сглотнула, стараясь не поддаться воздействию его слов.

– Может, ты и привык, что твои фото мелькают в газетах и журналах каждую неделю, но я не привыкла. И ты не единственный, кому могут навредить злые языки. Есть еще ребенок, подумай об этом.

– Я просил тебя выйти за меня замуж, – сказал он, беря ее руку. – Это положило бы конец всем слухам, которые могли возникнуть.

– Ты не просил меня выйти за тебя, – поправила она. – Ты сказал мне, что мы должны пожениться, но я не думаю, что стремление избежать внимания прессы – достаточное основание для брака.

Тишина в комнате была убийственной. Его серые глаза стали почти черными.

Она с болью осознала, что ждет от него признания в любви. Если бы она была ему нужна, если бы он хоть раз упомянул, что хотел бы жениться не только для того, чтобы просто оберегать ее и ребенка от назойливой прессы!

Секунды шли, его лицо становилось все более напряженным, и она поняла, что это невозможно.

Но тут он поднял руку и дотронулся ладонью до ее щеки.

– Есть более важные причины для того, чтобы мы поженились, чем внимание прессы.

Сердце Шеннон забилось с надеждой.

– Ты должна признать, что нам хорошо вместе.

Ты мне нравишься, Шеннон. Мне нравится проводить с тобой время, нравится чувствовать, что ты в соседней комнате. И я думаю, что тоже нравлюсь тебе.

Его рука скользнула со щеки на лоб, он провел пальцами по ее длинным волосам. Жар от его прикосновения воспламенил ее, распространился по всему телу.

Шеннон захотела прильнуть к нему, позволить его рукам обнять ее уверенно и мужественно, как умел только он.

Все стало бы так легко.

Когда он наклонил голову к ней и его губы коснулись ее шеи, она блаженно закрыла глаза. Она подумала, что правильнее было бы оттолкнуть его, но никакие логические рассуждения не действовали.

Его губы потянулись к ее уху. Она поднялась ему навстречу, и ее ногти впились в его плечи, когда его губы нашли ее.

Она скучала по его поцелуям. Скучала по нему.

Их единственная ночь оказалась самой запоминающейся за всю ее жизнь.

В его руках она чувствовала себя так, словно погружалась в горячую пенистую ванну. Ей всего лишь хотелось, чтобы между ними было больше общего, а не только рождение ребенка.

Он был достаточно богат, чтобы дать ей все, что только пожелает ее сердце. Но, к сожалению, ее сердце желает то, чего за деньги купить нельзя.

Она любила его, любила отчаянно, но не верила, что он чувствует то же. Ей даже казалось, что слова «любовь» не было в его мыслях.

Она не жалела о том, что согласилась стать суррогатной матерью. У нее не было бы другой возможности встретить его, и она считала, что то краткое время, которое они провели вдвоем, было самым замечательным в ее жизни.

Его поцелуй был ядом, проникающим внутрь.

Его язык двигался и искал ответа. Их дыхание слилось, и чувства захлестнули обоих.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Обвивая руками его шею, она поддалась соблазну. Этим соблазном был Берк Бишоп.

Он оторвался от ее рта и, подхватив ее, перенес на узкую кровать, посадил на край. А потом начал раздеваться.

В течение минуты она просто наблюдала за ним.