|
Но увы. Увидев меня, дрожащую, исхудавшую, бледную, он все понял. Только спросил: «Где?». И кликнув казаков, помчался к сожженному хутору. С содроганием сердца смотрела я, как князь руками разрывал угли и пепел на пепелище, желая найти хоть какие-то останки матери — но безуспешно, «товарищи» сложили костер на совесть, видимо, вложив в него всю злость, которую испытывали. Остался только крестик Алины Николаевны, который она дала мне на память перед смертью. Сдернув папаху, Григорий прижал меня к себе и едва слышно, глухо прошептал: «Мы отомстим, Катя. Мы отомстим. Теперь ты будешь со мной. Не бойся». — Голос Катерины Алексеевны дрогнул. Она опустила голову. Потом поставила чашку с остывшим кофе на пол. Сжала руками виски и как-то неестественно наклонилась вперед, закусив до крови губы.
Лиза забеспокоилась: — Что с вами, Катерина Алексеевна? — спросила она и подошла к Белозерцевой. — Вам плохо? Позвать врача? — Нет, нет, врач не поможет, — ответила Катерина сдавленно. — Ты иди, Лиза, я справлюсь, сейчас пройдет. — Об этом не может быть и речи! — запротестовала Лиза. — Катерина Алексеевна, вам надо лечь. Давайте я помогу. — Спасибо, — Белозерцева приподнялась, опираясь на руку Лизы, потом окинула взглядом горницу. — Брось мой полушубок вон на ту скамью, — указала она под окно, — там лягу. Лиза быстро исполнила ее просьбу. Катерина едва дошла до постели — ее качало. Когда легла — ее трясло в ознобе, по лицу крупными каплями катился пот. Она скорчилась от боли и сдавленно застонала. Потом все тело ее напряглось и застыло в неподвижности, лицо побелело как снег. — Катерина Алексеевна! — Лиза не знала, что делать. Полежав несколько мгновений без движения, Белозерская схватилась руками за скамейку, выгнулась дугой, по всему телу ее прошла судорога. Потом, зажав рот рукой, вскочила с постели и выбежала из избы. Лиза слышала, как ее рвало. Когда вернулась, она села в кресло, уронив голову на руки. — Вам лучше, Катерина Алексеевна? — спросила Лиза. — Не волнуйся, — ответила ей Белозерцева, — это пройдет. Так всегда бывает, но пока проходит, слава богу. — Но почему вы не лечитесь? — Лиза была встревожена не на шутку. — Неужели в Москве никто не может помочь? — Мне нельзя помочь, — Катерина Алексеевна постаралась ответить беспечно, чтобы скрасить пугающий смысл того, что произнесла. — Сколько проживу, столько и проживу. — Как это «нельзя»? — испуганно изумилась Лиза. — Я не понимаю. Это врачи сказали? — Да, врачи, — так же наигранно весело продолжала Белозерцева, не глядя на нее. — У меня пуля в голове, — продолжила она, — достать ее оттуда очень рискованно. Она расположена таким образом, что я могу умереть прямо на операционном столе или, лишившись рассудка, окончить дни в сумасшедшем доме. По большей части она меня не тревожит, но иногда, при неловком движении или излишнем волнении дает о себе знать. Вот как сегодня — страшная боль в голове, мозг словно жжет огонь. Но потом все успокаивается. Пока успокаивается. Мне остается только надеяться, что наука продвинется вперед и подобные операции станут обыденными. Но это будет только после войны, а до этого еще надо дожить. — Это случилось на войне? — спросила Лиза, затаив дыхание. — Что? — Белозерцева подняла на нее глаза, — Пуля в затылок? На войне такое случается редко. Слишком уж меткое попадание. Нет, это было еще до войны, — объяснила она. — Таких пуль во мне было восемь штук. Все достали, одна осталась — на память. — Но как? — все еще не понимала Лиза, точнее, боялась поверить тому, о чем догадалась. |
