Пистолет Петер тоже внимательно осмотрел. Стрелять из него ему пока не доводилось. В стволе даже осталась фабричная смазка. Чтобы освоиться с ним, Миллер несколько раз взвел курок, посмотрел, в каком положении срабатывает предохранитель, вставил обойму в рукоятку, дослал патрон в патронник и поставил «зауэр» на предохранитель.

Номер телефона адвоката из Людвигсбурга он положил в карман брюк, потом вынул из‑под кровати «дипломат» и на чистом листе написал для Зиги:

«Дорогая моя. Ухожу на встречу с человеком, которого так долго разыскивал. Мне нужно заглянуть ему в глаза и присутствовать при его аресте. Это не прихоть. Сегодня вечером я надеюсь тебе обо всем рассказать, но на всякий случай сделай вот что…»

Требования Миллера были кратки и точны. Он сообщил номер телефона в Мюнхене, куда Зиги надо будет позвонить, и слова, которые ей надлежало передать. В конце Петер подписал:

«Ни в коем случае не езди за мной в горы. Ты только все испортишь. Если к полудню я не вернусь или не позвоню сюда, связывайся с Мюнхеном, уезжай из гостиницы, брось бандероль в любой почтовый ящик и возвращайся в Гамбург. И не выходи пока замуж ни за кого другого.

С любовью, Петер».

Он положил записку на столик у телефона вместе с конвертом и тремя банкнотами по пятьдесят марок. Взял под мышку дневник Таубера, вышел из номера, спустился в вестибюль и попросил портье позвонить ему в номер в половине двенадцатого.

В девять тридцать Петер покинул отель и с удивлением обнаружил, что за ночь выпало очень много снега. Журналист забрался в «ягуар», вытянул подсос до отказа и нажал на кнопку стартера. Двигатель завелся, хотя и не сразу. Пока он прогревался, Миллер взятой из багажника щеткой смахнул снег со стекол, капота и крыши. Потом вернулся за руль и выехал на шоссе. Толстый слой снега на асфальте смягчал езду. Взглянув на купленную вчера крупномасштабную карту, Миллер двинулся на Лимбург.

Глава 17

Вскоре после рассвета, который Миллер проспал, небо затянули серые тучи. На деревьях серебрился снег, в горах гулял ветер.

Дорога шла на подъем. Едва выехав из города, Миллер попал в море деревьев, называемое Ромбергским лесом. Вскоре Петер повернул на Гласгюттен, объехал гору Фельдберг и двинулся по дороге, которая вела, судя по указателю, в Шмиттен. В соснах, росших на склонах горы, хозяйничал ветер: выл, почти кричал в ветвях.

Миллер вспомнил из истории, что именно из таких сосновых и березовых океанов вышли древние германские племена, которые войска Цезаря остановили у Рейна. Потом, обращенные в христианство, германцы притворно молились «владыке мира», мечтая лишь о возрождении своих языческих богов власти, силы и похоти. Как раз эти пережитки прошлого, тайное поклонение лесным духам и сумел пробудить в немцах Гитлер.

Проехав еще минут двадцать, Миллер вновь сверился с картой и стал искать ответвление к загородному дому. Он нашел его перекрытым воротами, запертыми на стальную задвижку. Сбоку висела табличка с надписью: «Частная собственность. Въезд запрещен».

Не заглушив мотор, Петер вышел из машины и открыл ворота. Въехал на землю поместья и направился по дорожке, укрытой нетронутым снегом. Метров через двести Миллер заметил сук, который под тяжестью снега отломился от высокого дуба и упал в кювет так, что несколько ветвей оказались на дороге. Попутно сук повалил и стоявший под дубом высокий черный столб, который лежал теперь поперек дороги.

Миллер поленился его убрать, проехал прямо по столбу, почувствовав толчки сначала в передней, а потом в задней подвеске. Вскоре Петеру открылась поляна, где стоял дом с садом.