Девушка на другом конце провода полистала списки и ответила:

– Да, есть.

– Спасибо, – произнес нюрнбергский адвокат, нажал на рычаг, вновь набрал тот же номер, попросил регистратуру.

– Звонит секретарь хлебопекарной компании Эберхардта. Мне бы хотелось узнать, как дела у одного из наших работников – его доставили к вам с болезнью желудка. Его зовут Рольф Гюнтер Кольб.

Адвокату вновь пришлось подождать. Наконец регистраторша нашла историю болезни Кольба и, посмотрев на последнюю страницу, сообщила:

– Он выписался. Его состояние улучшилось настолько, что его перевели в оздоровительную клинику.

– Куда именно?

– В клинику «Аркадия», в Дельменхорсте.

Адвокат снова нажал на рычаг и позвонил в «Аркадию». Ответила женщина. Выслушав просьбу, она повернулась к стоявшему рядом врачу, прикрыла микрофон ладонью и сказала: «Интересуются человеком, о котором вы говорили, Кольбом».

Врач взял трубку.

– Да, – сказал он. – Я главный врач. Доктор Браун. Чем могу служить?

Услышав фамилию Браун, секретарша бросила на шефа изумленный взгляд. Доктор выслушал голос из Нюрнберга и без запинки ответил:

– К сожалению, герр Кольб выписался в прошлую пятницу, не закончив лечения. Дело неслыханное, но я помешать ему не смог. Да, его перевели сюда из госпиталя в Бремене. С раком желудка в стадии ремиссии, – еще несколько секунд он слушал, потом проговорил: – Нет, что вы! Рад помочь.

Врач, настоящая фамилия которого была Розмайер, повесил трубку и тут же позвонил в Мюнхен, сообщил: «Интересовались Кольбом. Видимо, проверка началась».

А в Нюрнберге адвокат вернулся в гостиную со словами:

– Хорошо. Вы, Кольб, видимо, тот, за кого себя выдаете. Но я бы хотел вам задать еще несколько вопросов. Не возражаете?

«Изумленный» Миллер безмолвно кивнул.

– Хорошо, – повторил адвокат. – Вы подвергались обрезанию?

– Нет, – пробормотал совершенно сбитый с толку Миллер.

– Покажите, – негромко приказал адвокат.

Петер не пошевелился.

– Покажите, сержант! – рявкнул адвокат.

Миллер вскочил со стула, стал по стойке «смирно».

– Цю бефель, – сказал он, простоял три секунды, держа руки по швам, потом расстегнул брюки.

Адвокат взглянул и кивком разрешил застегнуться.

– Ладно, значит, вы не еврей, – сказал он примирительно.

Усевшись на стул, Миллер растерянно пробормотал:

– Конечно, не еврей.

– Дело в том, – улыбнулся адвокат, – что евреи, случалось, хотели выдать себя за наших товарищей. Но таких мы быстро раскусывали. А теперь я начну задавать вам вопросы. Проверю, тот ли вы, за кого себя выдаете. Где вы родились?

– В Бремене.

– Верно. Место вашего рождения указано в списке членов СС. Я с ним только что сверился. В «Гитлерюгенде» состояли?

– Да. Вступил в тридцать пятом, в десять лет.

– Ваши родители были убежденными национал‑социалистами?

– Да, и отец, и мать.

– Что с ними стало?

– Погибли при бомбежках Бремена.

– Когда вы подали заявление в СС?

– Весной сорок четвертого года. В восемнадцать лет.

– Где обучались?

– В учебном лагере в Дахау.

– Вытатуирована ли у вас на левой подмышке группа крови?

– Нет. Да и выкалывали ее не на левой, а на правой подмышке.

– Почему же вас не татуировали?

– Видите ли, обучение в лагере заканчивалось в августе сорок четвертого года, и нас должны были направить служить в войска СС.