Дмитрий же, превратившись в щеголеватого двадцатилетнего красавца, постоянно ощущал нехватку денег. Посещая университетские лекции, он достаточно близко сошёлся с ровесниками, не стеснёнными в денежном отношении. И это обстоятельство сильно его угнетало.

Часто после лекций компания студентов направлялась отобедать в приличный ресторанчик, или, скажем, увеселительное заведение. Дмитрий порой присоединялся к друзьям, скромный обед в ресторане был ему по карману, но вот увеселительное заведение – отнюдь.

Иногда студенты собирались в доме Дмитрия, чтобы перекинуться в карты, чему Аграфена Ивановна не противилась, а, напротив, старалась угостить гостей как можно лучше. Молодым людям нравилась хлебосольность хозяйки, хотя они даже не подозревали, как дорого ей это обходится. Но Аграфена Ивановна никогда не упрекнула сына в том, что его друзья опустошают продуктовые запасы на неделю вперёд.

Но такие сборища студентов в доме Берсеньевых были нечастыми. Компания молодых людей всё же предпочитала более шумное и веселое времяпрепровождение.

Аграфена Ивановна, понимая, что сыночек её не спешит заниматься делом и искать службу, решила женить его. Да и кандидатура приличная имелась: дочка купца третьей гильдии Дарья Потапова, дом которых располагался на пересечении Садового кольца и Каретного ряда.

Отец полнотелой девицы имел торговую лавку и успешно продавал конскую упряжь и сёдла. Но вот незадача: Дарья не выдалась ни красотой, ни умом, правда, хозяйственная была – не отнять. Потому купец Потапов и давал за дочерью приличное приданое: дом каменный у Петровских ворот, да денег пять тысяч рублей.

Ушлая Аграфена Ивановна во чтобы то ни стало решила свести Дмитрия с купеческой дочерью. Но великовозрастное чадо всячески противилось, чем расстраивало матушку, ибо та уже видела Митеньку полноправным хозяином в доме около Петровских ворот, что само по себе считалось у мещан весьма престижным.

В общем, жениться Дмитрий не желал и потому вспомнил о своём дяде по линии отца, Иване Петровиче Берсеньеве, купце второй гильдии, который продавал кондитерские изделия по всей Ярославской губернии и даже самому графу Николаю Яковлевичу Шаховскому.

Молодой человек трезво рассудил: уж лучше дядьке родному помогать, нежели на толстой девице жениться, хоть и с приличным приданым.

Аграфена Ивановна повздыхала, но делать нечего: отписала своему деверю[4] письмо в Ярославль с просьбой пристроить Митеньку на приличное место, не забыв при этом упомянуть, что он красив и статен, умён и наукам мудрёным обучен.

Письмо в Ярославль Берсеньевы отправили, но вот ответа от родственничка всё не приходило… Видать, не спешил он пристроить племянника на хлебное место.

– Друзья, а не отправиться ли нам в салон мадам Либуш?!

– Мадам Либуш? – удивились студенты. – Она что, иностранка?

Сергей Калитин приосанился, предвкушая, как он поведает компании историю сей таинственной дамы.

– Да, да… Сильвии Либуш! – повторил он, смакуя имя дамы. – Сильвия Либуш – иностранка, точное происхождение её неизвестно. Кто говорит, что она из Венгрии, судя по имени, а кто – из Трансильвании[5]. Один приятель, не буду называть его имени, рассказывал, что некий блистательный офицер соблазнил юную Сильвию. Привёз в бедняжку в Москву и беспардонно бросил. Девушка осталась одна в незнакомом городе, без денег и связей. Некто купец Глымов подобрал её, не устояв перед красотой юной трогательной прелестницы, и сделал своей содержанкой.

…Действительно, Сильвия долго жила под крылом своего покровителя, который ни в чём ей не отказывал, пока тот скоропостижно не умер.