Латур присел на постель. Он был счастлив уже оттого, что мог просто смотреть на жену. Оставалось гадать, как он мог быть таким идиотом все это время! Он не сомневался в ее словах: Ольга всегда говорила то, что думала.

Она пожала обнаженными плечами:

— А что до этого человека, Эверта… ты сказал, он домогался меня… так об этом я знала еще два года назад! Достаточно было только увидеть, какими глазами он на меня смотрел!

Латур подумал, что пришло время выяснить все до конца.

— Но у Эверта всегда было полно денег, — осторожно сказал он.

— Ну так что? Я-то ведь замужем за тобой!

— Но ты думала, я богат, когда выходила за меня.

Ольга немного подумала.

— Это так. Знаешь, с самого раннего детства я мечтала о том, чтобы выйти за богатого. А когда мы только приехали в эту страну, когда ты еще верил, что на твоей земле тоже есть нефть, я думала, что мои мечты станут явью. Мои детские мечты!

— А они разлетелись в прах…

— Но ведь ты в этом не виноват! Это же не твоя вина, что на твоем участке не оказалось нефти.

— Тогда почему ты так странно вела себя со мной все два года?

Ольга покачала головой:

— Ты не правильно задал вопрос. Это ты вел себя странно. Ты возвел между нами стену. Ты не разговаривал со мной! Вел себя так, будто я презираю тебя. — Она прижала руку к груди. — А я, поверь, никогда этого не делала. Разве я могла забыть моего возлюбленного? Моего мужа, который был у меня прежде, еще в Сингапуре? Как мы любили друг друга, еще на корабле, который вез нас сюда!

Латур еще никогда не видел жену в таком гневе. Вся она трепетала от возмущения.

— Но когда мы узнали, что вместо богатства нас ждет весьма скромная судьба, разве ты пришел ко мне? Разве ты сказал мне: "Прости, милая, я не виноват, что так получилось. Но я по-прежнему люблю тебя. И ничто в мире не разлучит нас!”? — Не дождавшись ответа, Ольга продолжала: — Нет, не сказал. Да если бы ты промолвил такое, я бы пошла работать официанткой в придорожное кафе! Что могло быть важнее того, что ты меня любишь? А вместо этого ты отдалился от меня, и я ничего не могла с этим поделать. Я готовила для тебя, готовила три раза в день, но чаще всего ты так и не появлялся до поздней ночи. — Слезы заволокли ей глаза и хлынули по щекам. Она сердито утирала их рукой. — А ночью разве я когда-нибудь хоть раз отказала тебе? Но ты сам отвергал меня. Что Я должна была думать, как по-твоему? Что ты нашел другую? Или даже не одну — при том, как все складывалось между нами… — Она зарыдала в голос, уже не стесняясь слез. — А если мы и были близки, как прошлой ночью, когда я старалась вернуть то, что было прежде, что тогда? Ты даже не потрудился сказать: “Я люблю тебя”, или что там еще говорят в таких случаях? Ты заставил меня чувствовать себя шлюхой, которая вынуждена спать с мужчиной, потому что он ее кормит!

Она еще долго молча плакала. Потом, по-видимому, полученное воспитание взяло верх. Сердито высморкавшись, Ольга вытерла слезы краем рубашки и встала.

— Прости. Я не должна была говорить все это, жена не имеет на это право. Просто мне было очень обидно, я переволновалась, а теперь так обрадовалась, что ты жив, и забыла обо всем. Ты голоден?

Латур молча стащил с себя ботинки. Он чувствовал себя последним подлецом, понимал, что это он был виноват во всем, а вовсе не Ольга. В собственном ослеплении обидой он видел ее там, где ее вовсе не было. И вдруг он почувствовал, как в его сердце шевельнулась гордость.