|
Дядя твой желаетъ, какъ ты изъ него увидишь, чтобъ я не увѣдомлялъ тебя о томъ, что онъ писалъ ко мнѣ о сей матеріи, по тѣмъ причинамъ, которыя не весьма для тебя похвальны. Я также ласкаюсь, что ты примешь знаки моего усердія въ истинномъ ихъ знаменованіи, пребывая на всегда преданный тебѣ Белфордъ. Письмо CLXXXIV. МИЛОРДЪ М. къ Г. БЕЛФОРДУ. Въ Понедѣльникъ 15 Маія. Государь мой! Естьли кто въ свѣтѣ имѣетъ власть надъ моимъ племянникомъ; то это не инной кто, какъ ты, по сей то причинѣ я къ тебѣ пишу, дабы изпросить у тебя ходатайства въ такомъ дѣлѣ, которое состоитъ между имъ и совершеннѣйшею изъ всѣхъ женщинъ; по крайней мѣрѣ по тому свидѣтельству, которое ей весь свѣтъ отдаетъ, и слѣдовательно, когда весь свѣтъ такъ думаетъ; то оное должно быть справедливо. {Г. Ловеласъ весьма много разъ замѣчалъ, что его дядя былъ человѣкъ простосердечный, и великой любитель пословицъ.} Я не думаю, чтобъ онъ имѣлъ какія нибудь о ней худыя мысли; но зная его свойство не льзя не безпокоиться о столь продолжительной отсрочкѣ. Здѣшнія госпожи также того опасаются. А особливо, сестра моя Садлейръ, [ты знаешь что она весьма разумна] думаетъ, что въ теперешнихъ обстоятельствахъ, конечно отсрочка произсходитъ болѣе отъ него, нежели отъ нее. Извѣстно, что онъ всегда имѣлъ великое отвращеніе къ браку. Кто знаетъ, можетъ статься онъ думаетъ съ нею сыграть какую ниесть худую шутку, какъ то онъ дѣлалъ и со многими другими. Конечно было бы лучше оное предупредить. Ибо когда дѣло сдѣлано, то совѣтовать уже поздо. Онъ по своему дурачеству и наглости всегда насмѣхался надъ моими пословицами. Но почитая ихъ за мудрость всѣми народами и во всякія времена составляемыя изъ нѣсколькихъ словъ, я нимало не стыжусь употребить такую пословицу, которая содержитъ въ себѣ болѣе благоразумія, нежели скучныя слова нашихъ богослововъ и моралистовъ. Пусть его смѣется естьли ему хочется, мы же съ тобою, г. Белфордъ, знаемъ лучше какъ о томъ думать. Хоть часто съ волкомъ ты обходился, но выть по волчьи еще не научился. Однако не надобно давать ему знать, что я къ тебѣ пишу. Мнѣ стыдно о томъ говорить, но онъ почиталъ меня всегда за человѣка средняго ума, можетъ быть не лучше бы онъ думалъ и о совѣтѣ, естьлибъ зналъ, что оной произходитъ отъ меня. Я увѣренъ, что нѣтъ ему никакой причины меня ненавидѣть. Конечно для него будетъ выгоднѣе, быть моимъ племянникомъ, естьли мнѣ послѣдуетъ, хотя нѣкогда онъ мнѣ въ глаза сказалъ, чтобъ я разполагалъ по моей волѣ моимъ имѣніемъ: что же касается до него; то онъ столько же любитъ вольность, сколько презираетъ богатство. Онъ воображалъ, какъ я думаю, что я не могу покрыть его своими крылами, не ударивъ его носомъ своимъ. Однако я никогда его не журилъ, не имѣя важной причины; Богъ знаетъ, мнѣ кажется, что я пожертвовалъ бы ему всею моею жизнію, естьлибъ хотя нѣсколько онъ меня обязалъ для собственнаго своего благополучія. Вотъ все, чего я отъ него желаю. Правда, что мать его избаловала, и что съ того времени я оказывалъ къ нему великое снисхожденіе. Препохвальное дѣло скажешь ты, платить за добро зломъ! Но онъ всегда то дѣлаетъ. Поелику всѣ люди съ удивленіемъ говорятъ о благоразуміи и добросердечіи сей молодой особы; то я надѣюсь, что сей бракъ приведетъ его въ чувство. Естьли ты найдешь средство принудить его къ тому; то я могъ бы ему представить толь выгодныя статьи, какихъ бы онъ пожелалъ, и не умедлилъ бы присоединить къ тому дѣйствительной доходъ съ хорошаго помѣстья. |
