Люк, встревожившись, осторожно дотронулся до его руки. Но Кро по‑прежнему молчал.

– Может быть, он умер стоя? – предположил Карлик, а улыбающийся Ганс «щелкнул» старика (на тот маловероятный случай, если это и вправду так).

Как старый боксер после нокаута, Кро медленно перевел взгляд.

– Брат Люк, – пробормотал он, – мы все должны нижайше просить у вас прощения, сэр.

– Помогите мне довести его до такси, – сказал Люк, но старый Кро никак не желал уходить отсюда.

– Тафти Тесинджер. Хороший разведчик. Звезд с неба не хватал – недостаточно хитроумен и проницателен для этого, – но разведчик хороший.

– Бог с ним, с Тафти Тесинджером, мир его праху, – нетерпеливо сказал Люк. – Пойдемте. Карлик, давай‑ка пошевеливайся.

– По‑моему, он чего‑то накурился, – сказал Ковбой.

– Детали, Ватсон, анализируйте детали, и они дадут вам ключ к разгадке, – снова подал голос Кро. Он опять погрузился в размышления, хотя Люк все время тянул его за рукав. Дождь лил все сильнее. Кро продолжил:

– Обратите внимание, господа, на пустые кронштейны над окнами. Оттуда поспешно и не очень аккуратно сняли кондиционер, что весьма неразумно в это время года. Бережливость, сын мой, весьма похвальная черта характера, особенно у шпионов, осмелюсь заметить. Видите купол? Смотрите внимательно, сэр. Царапины, Увы, это не следы гигантской собаки, а царапины, которые оставили круглоглазые европейцы, которые очень торопились, снимая радиоантенны. Вы когда‑нибудь слышали о штаб‑квартире шпионской службы без антенн? Это все равно что дом терпимости без кроватей.

Дождь все усиливался и достиг такой интенсивности, что, казалось, сильнее просто не бывает. Громадные капли с глухим стуком падали вокруг так, как будто кто‑то стрелял картечью. На лице Кро отражались самые разные чувства, о которых Люк мог только догадываться. Где‑то в глубине души он вдруг испугался, что, может быть, Кро и в самом деле умирает. Люк почти не сталкивался с естественной смертью и не знал, как она приходит, а потому был настороже.

– Может быть, у них просто от высоты закружилась голова, и они отломили антенны как смогли? – сказал он, опять пытаясь потянуть Кро к такси.

– Очень может быть, ваша милость, воистину так. Несомненно, что наступило время поспешных и неуправляемых действий.

– Домой, – сказал Люк и, не допуская возражений со стороны старика, снова тронул его за руку. – Дорогу, пожалуйста. Дорогу санитарам с носилками.

Но австралиец все еще упрямо отказывался сдвинуться с места и все смотрел на английское шпионское гнездо, вокруг которого бушевала буря, так, как будто не мог оторвать от него взгляда.

Канадский Ковбой первым отправил в редакцию свой опус. Он написал его той же ночью, пока обе девушки спали в его кровати. Журналист решил, что такой материал скорее потянет на статью, чем на чисто информационное сообщение, поэтому построил сюжет вокруг Пика в целом, а Тесинджера использовал как стержень. Канадец объяснял, что Пик традиционно являлся в Гонконге чем‑то вроде Олимпа – «чем выше по склону вы живете, тем выше ваше положение в обществе», – и что богатые англичане – торговцы опиумом, отцы‑основатели Гонконга, перебирались туда, чтобы избежать холеры и лихорадки, которые свирепствовали в городе; что всего лишь пару десятилетии назад «желтый», не мог появиться здесь без специального пропуска.

Ковбой описал историю особняка Хай Хейвен и в заключение рассказал, что китайскоязычная пресса называла его не иначе, как «дьявольской кухней», где британский империализм стряпает свои бесовские заговоры против Мао.