|
Ну да, ну да, говорили они, сокрушаясь, но не слишком, так оно обычно и бывает; назовите нам агента, который время от времени не терял бы голову и не делал бы глупостей, особенно если его держали в неведении так долго, как беднягу Кро. Да и то, по правде сказать, он же не раскрыл ничего такого, что не было бы более или менее известно, разве не так? А эти «домоправители» – специалисты по режиму обеспечения секретности и безопасности – должны бы проявить ч у т ь больше сдержанности. Посмотрите, как они на днях набросились на бедняжку Молли Микин, сестру Манка, а ведь она еще совсем дитя, – и все потому, что она бросила какой‑то пустой бланк в корзину для бумаг!
И только те, кто б ы л на самом верху, те, кто был посвящен во все тайны, смотрели на дело иначе. Для них статья Кро была шедевром дезинформации – хорошо продуманной и точно рассчитанной. Джордж Смайли оказался на высоте, говорили они. Несомненно, эта история должна была выйти наружу, а молчание всегда нежелательно – на этом сходились все. Следовательно, гораздо лучше сделать так, чтобы сведения вышли наружу так, как это удобно нам. Момент выбран правильно, информация строго дозирована, тон точно выверен: чувствуется, что за этой статьей стоит опыт всей жизни, в каждом мазке видна кисть мастера. Но эта оценка не выходила за рамки очень узкого круга людей. А в Гонконге члены Шанхайского клуба любителей игры в кегли заключили; как у всех умирающих, у старины Кро появился дар провидения – его материал про Хай Хейвен оказался его лебединой песней. Спустя месяц после появления статьи он отошел от дел, перестал писать, но из Гонконга не уехал, – правда, перебрался с острова на Новую Территорию. Снял там коттедж и объявил всем, что намерен доживать свои дни в этом благословенном краю узкоглазых. Для любителей игры в кегли это было все равно как если бы он перебрался на Аляску. Слишком далеко ехать обратно, говорили они, когда ты выпил. И еще прошел слух – совершенно необоснованный, так как склонности Кро были совсем не такими, – что он нашел себе компаньона – хорошенького паренька‑китайца. Это были козни Карлика: ему не понравилось, что старик своей статьей утер ему нос. И только Люк упорно не хотел вычеркивать австралийца из своей жизни. Однажды утром, после ночного дежурства, он решил съездить и навестить его. Без какой‑либо определенной цели – просто так, и еще потому, что этот старый дуралей был ему небезразличен. «Кро беззаботен и жизнерадостен, – рассказывал он потом, – не чужд земного – совсем как раньше». Хотя внезапное появление Люка в берлоге Кро было немного некстати. У него гостил друг – но не мальчик‑китаец, а человек, которого он представил как Джорджа и который приехал в Гонконг по делам, с особым поручением: низенький, толстенький, близорукий, в круглых очках. Судя по всему, он также нагрянул к Кро неожиданно. Отведя Люка в сторону, журналист объяснил ему, что этот Джордж – сотрудник одного из английских газетных синдикатов, на который Кро работал когда‑то много тысяч лет назад. «Он занимается стариками, ваша милость. Совершает поездку по Азии». Кем бы он ни бил, било ясно, что Кро относится к невысокому толстячку с величайшим почтением – он даже называл его «ваше святейшество». Люк понял, что он здесь лишний, и уехал, так и не напившись.
Вот так обстояло дело. Тайное бегство Тесинджера глухой ночью; почти смерть, а потом воскрешение старика Кро; его лебединая песня наперекор всем скрытым, но многочисленным цензурным рогаткам; интерес Люка к миру секретных служб, не дававший ему покоя; на редкость удачное использование Цирком зла в своих интересах. Ничто не было запланировано, но жизнь распорядилась так, что все это оказалось прологом ко многому из того, что произошло впоследствии. Та суббота, когда к Гонконгу приближался тайфун; зыбь на поверхности зловонной, слегка колышущейся лужи, где суетятся и копошатся множество людишек; хор из древнегреческой трагедии, который уже устал, а героя все еще нет. |
