– Джейк Чиу показал мне это чертово письмо, где черным по белому написано, что ему поручается продать дом. Не верите – и не надо! Письмецо, между прочим, на бланке этой самой службы Ее Величества. И сверху герб – лев, козел и все такое прочее. Эй, красавицы, вы меня, конечно, помните? – заорал Люк девушкам. – Я – тот самый добрый дядя, который покупал вам на ярмарке леденцы на палочке.

– У Тесинджера никто не отвечает, – монотонно и мрачно прогудел с того места, где стоял телефон, Ганс Призывающий Смерть. – Никто не берет трубку. Ни Тесинджер, ни дежурный. Похоже, телефон отключен.

Пока все веселились, никто не заметил, как Призывающий Смерть отошел позвонить.

До сих пор старина Кро почти не подавал признаков жизни. Но теперь встряхнулся.

– Набери еще раз, болван, – приказал он резко, как сержант, обучающий новобранцев маршировать.

Пожав плечами, Призывающий Смерть еще раз набрал номер Тесинджера. В баре был еще один телефонный аппарат, и Ганс попробовал позвонить со второго. Результат был тот же.

– Звони на телефонную станцию, – продолжал Кро. – Нечего стоять, как будто призрак увидел. Звони оператору на телефонную станцию, ты, обезьяна африканская!

– Номер отключен, – ответил оператор.

– Когда отключили, приятель? – не успокаивался Призывающий Смерть.

– Нет информации, – ответил оператор.

– Послушай, приятель, а может, у них новый номер, а? – проревел в трубку Призывающий Смерть, продолжая мучить ни в чем не повинного оператора. Никто и никогда еще не видел, чтобы он проявлял к чему‑нибудь такой живой интерес. Обычно для фотографа жизнью было только то, что можно поймать в видоискатель. И то, что он сейчас пришел в такое сильное возбуждение, можно было объяснить только приближением тайфуна.

– Нет информации, – повторил оператор.

– Звони Сладкоголосому, – приказал Кро. В его голосе уже слышалась нескрываемая ярость. – Звони всем этим щеголям в брюках в полосочку, просиживающим штаны а канцелярии губернатора! Всем подряд!

Призывающий Смерть неуверенно покачал головой. Сладкоголосый в администрации Колонии отвечал за связи с прессой. Все его терпеть не могли. Обращаться к нему с вопросами или за помощью считалось дурным тоном.

– Ну ладно, давай я сам поговорю с ним, – согласился Кро, поднимаясь из‑за стола и пробираясь к телефону, для чего ему пришлось немного потеснить остальных.

Австралиец начал разговор, в котором черный юмор и мрачная ирония должны были помочь ему так или иначе получить нужную информацию.

– Вас беспокоит ваш покорный слуга. Кро, сэр, к вашим услугам. Как поживает ваше преосвященство? Здоровы ли вы духовно и телесно? Чрезвычайно рад это слышать, сэр, чрезвычайно. А как жена и потомство, сэр? Не страдают отсутствием аппетита? Надеюсь, у них нет ни цинги, ни сыпного тифа? Замечательно. А теперь, сэр, не будете ли вы столь любезны, не объясните ли мне, почему, черт возьми, слинял Тафти Тесинджер?

Все не спускали глаз с Кро, но у того на лице не дрогнул ни один мускул – лицо было каменное, и прочитать что‑нибудь на нем было невозможно.

– И Вам того же, сэр, – фыркнул он в трубку и бросил ее на рычаг с такой силой, что стол зашатался. Затем он повернулся к старому официанту‑шанхайцу: – Монсеньор Го, будьте добры, вызовите для меня ишака, работающего на бензине! Ваши милости, ну‑ка пошевеливайтесь, поднимайте‑ка свои заднины с удобных стульчиков, ну‑ну, давайте!

– Чего это ради? – спросил Карлик.

– Ради того, чтобы написать статейку, ваше святейшество, мерзкий ты старикашка; ради того, чтобы послать ее в свою газетенку или журнальчик, ваши преосвященства, распутники вы этакие и пьяницы.