|
Фрост, заместитель начальника Отдела доверительных операций. Прием посетителей только по предварительной договоренности. Не входить, когда горит лампочка". Сейчас лампочка не горела, и в глазок был виден человек, сидевший в полном одиночестве за письменным столом. На столе – груда папок и свернутых трубочкой юридических документов на гербовой бумаге, перевязанных зеленой шелковой ленточкой (как всегда делают в юридических конторах Англии) и два телевизора внутренней телесети, обычно показывающие информацию о ценах на фондовой бирже. Из окна открывался вид на гавань, полагавшийся всем, кто занимал видное положение в компании. Этот пейзаж был расчерчен, словно простым карандашом, горизонтальными серыми линиями, потому что на окнах были столь же обязательные для преуспевающих бизнесменов венецианские жалюзи. Один из этих бизнесменов, обливающийся потом низенький толстячок в зеленом льняном костюме спортивного покроя, трудился сейчас за своим письменным столом не за страх, а за совесть – даже слишком прилежно для субботнего дня. На лбу у него блестел пот, под мышками на рубашке расползлись темные полукружья, и, как сразу подумал всезнающий Джерри, работник наверняка чувствовал свинцовую тяжесть во всем теле, как человек, который постепенно, очень медленно, приходит в себя после бурно проведенной ночи.
«Комната – угловая, – прикинул Джерри. – Дверь – только одна, вот эта самая. Толкнуть ее – и ты уже вне пределов досягаемости». Он в последний раз окинул взглядом пустой коридор. «Джерри Уэстерби выходит на сцену, – подумал он. – Если не можешь говорить, – танцуй». Он толкнул дверь, она легко открылась. Бодро шагнув вперед, он не забыл изобразить на лице свою самую обаятельную и невинную улыбку. – Смотри‑ка, да это Фрости! Привет, потрясающе, здорова Я не слишком рано? Или наоборот, опоздал? Послушай, приятель, я там наткнулся в коридоре на что‑то непонятное – просто глазам не поверил: чуть не свалился, споткнувшись о них – целая куча коробок из‑под яблок, набитых разными бумажками. "Интересно, что же это за клиент у Фрости? – спросил я себя. – Компания Кокса по продаже яблок «оранжевый пепин»? Или «красавица Бата»? Зная тебя, скорее «красавица Бата». Я решил, что это здорово забавно, особенно после того, как мы вчера хорошенько повеселились во всех этих питейных и прочих заведениях. Вся эта болтовня, хотя, возможно, она прозвучала не слишком убедительно для остолбеневшего от удивления Фроста, дала Джерри возможность войти в комнату и быстро закрыть за собой дверь. Его широкая спина закрывала единственный глазок, через который их могли увидеть; в душе он искренне благодарил людей из Саррата за то, что они подготовили для него эту мягкую посадку, и возносил молитву Всевышнему, прося о помощи и спасении.
После того как Джерри вошел, последовала несколько театральная сцена Фрост медленно поднял голову, глаза его оставались полузакрытыми, как будто ему больно било смотреть на свет (но, возможно, именно так оно и было). Увидев Джерри, он заморгал и отвел взгляд, затем снова посмотрел, чтобы убедиться, что это действительно он, собственной персоной. Потом вытер потный лоб носовым платком. – Господи, Иисусе Христе, – сказал он. – Это действительно твоя рожа. Что, черт побери, ты здесь делаешь, мерзкий аристократишка? На что Джерри, все еще стоя у двери, ответил еще одной широкой улыбкой и поднял руку в индейском приветствии, одновременно мысленно отмечая, что именно здесь, в комнате, может представлять опасность или требует особенно пристального внимания: два телефона, серая панель переговорного устройства внутренней связи и огромный сейф с отверстием для ключа, но секретного наборного замка нет. – Как это тебя впустили? А‑а, наверное, ты ошеломил и потряс их своим аристократическим титулом. |
