Изменить размер шрифта - +

Конечно, новорожденная не была красавицей: сморщенное красное личико, курносый нос, почти лысый череп. Но для Азали она была воплощением красоты. Она назвала девочку Анна Адэр – в честь княгини Аннушки и в память о своей работе в кино.

С рождением Анны состояние здоровья Азали заметно улучшилось. Уже через полгода она стала подыскивать себе работу, а я сидела на ранчо, занимаясь воспитанием ребенка. Как мне хотелось, чтобы Зев и Миша могли увидеть маленькую Анну.

Время от времени Азали удавалось найти работу, она по-прежнему вела беспорядочную жизнь, иногда ложилась на несколько недель в санаторий. Когда Анне было шесть лет, болезнь снова обострилась – Азали легла в клинику и уже никогда не выходила оттуда. Рассудок ее окончательно помутился – это был уже не человек, а самый настоящий зомби: она никого не узнавала, не отвечала на вопросы… Поначалу я брала Анну с собой в больницу, но потом мне стало ясно, что эти свидания доставляют девочке одну лишь боль. Именно в то время я встретилась в Париже с Тариком Казаном – жизнь Анны после этой встречи изменилась. Наконец-то у нее появилась настоящая семья.

Примерно тогда же я узнала, что многочисленные любовники Азали промотали все ее состояние. Мои деньги тоже были на исходе – я ведь оплачивала лечение Азали. Врачи посоветовали перевести ее в бесплатное государственное учреждение: все равно она ничего не заметит, говорили они. Но я не могла так обойтись с моей дорогой воспитанницей.

Жизнь Азали прервалась трагически: она погибла во время пожара в клинике в 1972 году. Конечно, и я тяжело переживала ее кончину, но разум подсказывал, что для Азали смерть – лишь прекращение страданий.

К тому же, и маленькой Анне было очень тяжело жить с сознанием, что ее родная мать – сумасшедшая. Эйва Адэр ушла из жизни в возрасте пятидесяти семи лет, но в памяти любителей кино она навсегда осталась юной, жизнерадостной и прекрасной. Многие газеты и журналы поместили большие некрологи, в которых говорилось, что талант Эйвы войдет в историю мирового кинематографа, что ее фильмы будут помнить в веках. Я осталась единственным родным человеком для двенадцатилетней Анны.

Как я уже говорила, денег у меня было в обрез. Чтобы поднять Анну на ноги, мне приходилось экономить на всем. Мне так хотелось, чтобы моя приемная внучка получила хорошее образование, нашла себе работу по вкусу. Я молила Бога об одном: чтобы Он не забрал меня из жизни раньше, чем Анна повзрослеет и станет самостоятельной. – Мисси рассмеялась. – Мне тогда и в голову не приходило, что моя затянувшаяся старость может таить в себе опасность для девочки. Видите сами, Кэл, умри я несколькими годами раньше – ничего бы этого не произошло. Анна продавала сокровища Ивановых с одной-единственной целью: обеспечить мне спокойную старость. Заботясь обо мне, она хотела отблагодарить меня за то, что я сделала для ее матери.

На часах было семь утра. Ярко светило солнце над «Тихими полянами» – на пороге снова показалась сестра Милгрим.

– Ну вот, – сердито пробурчала она, с укором глядя на Мисси и Кэла. – Так всю ночь и не спали! Представляете, что с вами теперь будет, мэм?

– Вы напрасно волнуетесь, Сара, – улыбнулась Мисси. – Есть вещи поважнее сна – например, исповедь. Я сделала все, что было в моих силах. Теперь настал черед Кэла.

Она выразительно посмотрела на Уоррендера, и он быстро произнес:

– У меня к вам два вопроса. Во-первых, известно ли вам, где она?

– Конечно, в Стамбуле – где же еще? Она поехала к Казанам.

Уоррендер кивнул.

– Тогда еще один вопрос: у нее есть при себе какие-нибудь бумаги?

– Вы имеете в виду договор об аренде раджастанских копей? Да, у Анны с собой все бумаги. Когда я перебралась в «Тихие поляны», она забрала все.

Быстрый переход