Много лет назад, сразу после окончания школы, он женился на девушке, с которой провел два последних года, посчитав себя готовым для брака. Ему необходимо было иметь рядом человека, который станет восхищаться им. Его родители пытались, но оказались слишком заняты спасением собственных душ и иногда забывали о потребностях сына.

И он женился. Первые несколько месяцев они играли в семью, роли супругов поглотили их целиком. Чудесное было время. Он не чувствовал себя одиноким, она поддерживала его во всем. Обеды, общение с друзьями, политические дебаты, дискуссии на разные темы — акты одной игры, одного спектакля под названием жизнь. Затем еще одна игра — поступление в колледж и совместное обучение. Впрочем, больше всего они играли в секс.

Прошел год, и они осознали бесполезность своей игры. Кроме старых школьных друзей и совместных воспоминаний, у них не осталось ничего общего. Через два года она стала еще чьей-то женой, а Блейк закончил колледж и пустился в плавание по бурному морю, имя которому мир. Не осталось никаких чувств, никаких желаний, никаких эмоций.

Однако ему никогда не удастся забыть те первые несколько месяцев, когда они с головой ушли во все охватывающую, но честную влюбленность, которая была прибежищем от душевного томления. И что же? Они еще оставались вместе, а он уже чувствовал себя одиноким.

Его взбудоражило предложение поработать на нью-йоркскую корпорацию, которая владела множеством торговых центров, разбросанных по всей стране. Он с энтузиазмом взялся за работу. Им восхищались, повышали в должности. Еще несколько лет, и его включат в число директоров, пробьет и его звездный час. До успеха осталось всего лишь несколько лет.

В глубине души теплилась надежда, в которой он не желал признаться даже себе, — свое торжественное восхождение по крутой лестнице к «американской мечте» он хотел разделить со спутницей, с супругой.

Кристал вряд ли могла претендовать на такую роль, роль его жены, второй половины. Да и она не питала на этот счет никаких иллюзий, слишком большая разница во взглядах, в стилях жизни, они словно тихий омут и бушующий океан. Хотя влечение поражало своей силой, Кристал права, тысячу раз права, они не предназначены друг для друга. И Блейк согласен с этим, но просто хочет, чтобы она не была такой чертовски непреклонной. Она могла бы притвориться, что желает продолжать их роман, хотя притворство чуждо ей, как инструкции по дизайну витрин.

Размышление о неискренности натолкнуло его на другую мысль: чрезмерная открытость Кристал предполагала наличие большого сексуального опыта, но это являлось всего лишь видимостью, недостатки знания покрывались фантазией и воодушевлением. Каждый жест, каждый вздох являли собой постижение таинства любви, открывая новые и новые просторы для нее.

Прошлая ночь стала откровением, и вместо наслаждения (ему придется признаться… по крайней мере себе самому…) принесла тревогу, вызвала желание защитить Кристал. Она слишком уязвима, слишком нежна, слишком честна, мир мог поглотить ее в своем бешеном ритме.

Кристал застонала, и Блейк посмотрел на нее. Она еще не проснулась, и глаза были закрыты, но кончик ее языка уже нашел его твердый, словно морская галька, сосок. Тело Блейка моментально откликнулось на призыв.

— Ммм. Ты уже проснулся? — забормотала она.

— Теперь, да, — откликнулся он.

— Хорошо, — в голосе послышались томные нотки удовлетворения. — Ненавижу, когда кто-то имеет преимущества перед тобой.

Блейк усмехнулся, ему импонировали ее чувство юмора и откровенность. Он повернулся и сомкнул руки, захватив ее в сладкий плен.

— Всегда найдется кто-нибудь, кто физически сильнее тебя.

— Правда?

— Да, и я докажу, — прошептал он, увлекая ее в глубины страсти.