Позабыв обо всем на свете, она прижималась к нему, пьянея от страсти. Его тело пахло сосной и солнцем. Ей хотелось потереться носом о его кожу, дотронуться до самых интимных мест, вобрать его в себя без остатка. Волны страсти захлестывали ее с головой — и это ее не пугало.

Руки ее наткнулись на пояс его брюк и двинулись дальше. Нат глухо застонал. Однако пояс мешал, и Сара принялась расстегивать его…

Что она делает? Соблазняет Ната прямо в парке? Господи, она не должна! Нельзя делать ничего подобного! Ведь она еще ни в чем не уверена. Она не знает, стоит ли…

Нат мгновенно ощутил перемену ее настроения.

— Сара, что стряслось?

— Хватит! Довольно! Мы не должны этого делать!..

Голос ее сорвался. Господи, она чуть было не совершила величайшую глупость!

Прерывистое дыхание Ната вернуло ее к действительности. Она поняла, чего стоит ему совладать с собой. Господи, какая же она стерва, какая дура! Как она могла так раздразнить его?

— Дай мне минутку, чтобы прийти в себя, — хрипло попросил он.

Она лежала тихо, как мышка, боясь шевельнуться. Щеки ее пылали. Возненавидит ли он ее теперь? Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Нат сел и пригладил волосы. Лицо его словно окаменело.

— Ты вспомнила Джима? Почувствовала, что не можешь его предать?

Позабыв о смущении, она рывком села и схватила его руку.

— Дело не в этом, Нат, вовсе не в этом!

Он стиснул зубы.

— Ведь ты была замужем за ним, любила его, родила от него…

Она еще крепче сжала его руку.

— Я больше не люблю его, уже давно не любила! Ты слышишь?

На скулах Ната перекатывались желваки.

— Продолжай…

— Да, я вспомнила Джима. — Увидев, как сжались его губы, она торопливо прибавила: — Нет, это не то, о чем ты подумал. К тому времени, как он погиб, все мои чувства к нему умерли. Не в них сейчас дело…

Лицо Ната перестало напоминать каменную маску.

— Ты остановила меня, потому что… еще не готова?

Сара чувствовала, как краска заливает ее щеки, шею…

— Физически я вполне готова. — Она помолчала и, решив быть честной до конца, сказала: — Но я должна знать наверняка, что мы с Дэнни тебе дороги. Я не желаю больше быть на втором месте — после твоей карьеры. И потом… — она запнулась, — я боюсь снова забеременеть…

Он нежно взял ее за подбородок.

— О'кей. Намек понял. Но учти, я долго терпеть не намерен.

В этом он был прав. Пора ей решиться.

А он любовался ее разрумянившимся лицом и вдруг попросил:

— Попозируй мне!

Она даже моргнула от удивления.

— Чего-о?

Нат приподнял с ее плеча каштановую прядку, и волосы заструились меж его пальцев. Какая она разная, вся соткана из противоречий — и какая прекрасная! Словно яркая диковинная бабочка, опустившаяся на его ладонь… Он жаждал, чтобы она принадлежала ему, жаждал упиваться ее красотой…

— Хочу, чтобы ты мне попозировала. Надень купальник — поснимаю тебя на берегу ручья.

— Не шутишь? — Когда он замотал головой, Сара согласилась: — Ладно, снимай.

Сара быстро переоделась в прелестный изумрудно-зеленый купальник, пока Нат возился с Дэнни, потом он сам переоделся. Когда он подошел к ней с одеждой в руках, у нее все внутри похолодело. Как же он прекрасно сложен — просто образчик мужской красоты: мощная рельефная мускулатура, длинные сильные ноги…

Фотоаппарат он держал почти любовно — сразу видно было, что это лучший его друг. Он снимал кадр за кадром, пока Сара прыгала по камушкам.