Потом Нат машинально помог Саре убрать со стола. Еле слышно сказал:

— Ну мне пора.

Сара проводила его до дверей. Когда их взгляды наконец встретились, она прерывисто вздохнула и произнесла:

— Я заеду к тебе и заберу свои вещи, пока тебя не будет.

Щеки Ната вспыхнули, на скулах заиграли желваки.

— Черт подери, Сара! Не делай этого! Не спеши!

— Однако ты уже поспешил. И я вольна решать…

Сильные руки стиснули ее хрупкое тело, губы ожег поцелуй — жесткий, почти грубый. Но потом он стал иным — бесконечно нежным, ласковым. И тело ее тотчас откликнулось — она прильнула к Нату, словно желая слиться с ним воедино.

Когда Нат оторвался от ее рта, Сара поняла — он хочет, чтобы этот поцелуй остался в ее памяти навсегда.

Подхватив чемодан и кофр с фотоаппаратурой, он сказал:

— Через пару дней все будет позади. Когда смогу оттуда выбраться, я обязательно тебе звякну.

— Не стоит, Нат. Ведь все решено…

В отчаянии Сара пустила в ход свой последний козырь — а вдруг ее холодность заставит его передумать?

Однако ничего не получилось.

— Ты же хочешь расстаться со мной не больше, чем я с тобой…

Слезы градом покатились по ее щекам. Когда он увидел эти слезы, лицо у него стало таким, что Саре захотелось, забыв обо всем на свете, повиснуть у него на шее. Но делать этого было нельзя…

С бесконечной нежностью он произнес:

— Помни, я люблю тебя.

И вышел.

Закрыв за ним дверь, она стояла на пороге и слушала. Вот он завел машину, вот отъехал от дома… Все стихло, и Сара почувствовала, как тонет в бездне отчаяния.

Субботним вечером после чинной семейной трапезы Чет объявил жене, что заедет за нею в девять вечера, и отправился на встречу со старым приятелем. Мать Сары даже глазом не моргнула. Ее согласия, впрочем, никто и не спрашивал. Пока Сара убирала со стола, она забавляла внука в гостиной.

Покончив с мытьем посуды, Сара пошла к матери и увидела, что Дэнни возится на диване, а мать смотрит какое-то шоу. Памела выглядела как всегда безупречно: модно и со вкусом одета, светлые волосы — в них седина еще совсем не была заметна — идеально уложены, шея украшена ниткой дорогого жемчуга. Никто не дал бы ее матери сорока семи лет.

Дэнни зачарованно следил за мельканием ярких пятен на экране. Сара присела на подлокотник кресла, и мать тут же выключила телевизор.

— Что случилось, детка? Нынче вечером ты была не слишком любезна с Четом. А ведь обычно так старалась…

«…Сделать хорошую мину при плохой игре», — про себя докончила Сара оборванную на полуслове фразу. Именно так всегда и поступала мать.

— Ну и зря я из кожи вон лезла! Давным-давно следовало дать ему понять, как я на самом деле к нему отношусь.

— Это ничего бы не изменило.

Сара изумленно воззрилась на мать.

— А разве ты сама пыталась хоть раз?

— Пыталась. И не единожды. Но он знать ничего не желает.

Сара была обескуражена. А Памела испытующе поглядела на дочь.

— Ты ведь жалеешь меня, правда?

— Мама…

— Ничего, можешь сказать правду.

Сара смущенно потупилась.

— Ты была вынуждена терпеть. Чет дал тебе все, что нужно для спокойной и обеспеченной жизни…

— …И за это превратил меня в свою рабыню. Я слишком долго была покорной, и теперь ничего уже нельзя поделать. Когда я узнала, что ты ждешь малыша, до меня впервые дошло, что я, в сущности, совсем не знаю свою дочь…

— Ты делала для меня все, что могла.