Мистер Форбс вышел, сел за руль и, включив мотор, украдкой взглянул на Д.

— Она неплохая девушка.

— Да?

— Я думаю, она всерьез привязана ко мне.

— Неудивительно.

Они ехали по мосту Найтсбридж. Форбс сказал:

— Вы иностранец. Вам, возможно, покажется странным, что я содержу Салли и в то же время… люблю Роз.

— Мне-то какое дело.

— Мужчина должен как-то устраивать свою жизнь, а у меня вот все как-то не складывается… до этой недели.

— Угу, — сказал Д. и подумал: я начинаю говорить, как Джордж Джарвис.

— И кроме того, иногда это и приносит пользу, — сказал мистер Форбс.

— Еще бы.

— Вот сегодня, например. Она готова поклясться, если понадобится, что я провел с ней весь нынешний день.

— Не понимаю, зачем это вам может понадобиться.

Все время, что машина шла по Хаммерсмит, оба молчали. Лишь когда выехали на Уэстерн-авеню, мистер Форбс снова заговорил:

— Вы, наверное, несколько озадачены?

— Немножко.

— Вы, конечно, отдаете себе отчет в том, что вам придется немедленно покинуть нас — раньше, чем полиция соберет достаточно доказательств о вашей роли во всей этой несчастной истории. Одного револьвера было бы достаточно.

— Не думаю, что они его найдут.

— Вам нельзя рисковать. Понимаете, попали вы в К. или нет, юридически — это все равно убийство. Они вас не повесят, полагаю, но уж поверьте мне, лет пятнадцать вы получите.

— Может, и так. Но вы забываете про залог.

— Это уж мое дело. Вы должны уехать сегодня же. Вечером отправляется пароход с грузом продовольствия для вашей страны. Особого комфорта, правда, не будет и в пути не исключена бомбежка, но это уже ваши заботы… — В голосе его послышался какой-то сбой. Д. быстро взглянул на выпуклый семитский лоб, темные глаза над ярким галстуком — Форбс плакал. Немолодой еврей сидел за рулем машины, едущей по Уэстерн-авеню, и плакал. Форбс сказал:

— Все подготовлено. Вас тайно доставят на борт после того, как пароход пройдет таможенные формальности.

— Очень любезно с вашей стороны… Столько хлопот из-за меня.

— Я это делаю не для вас. Роз просила меня сделать все, что я смогу.

Так вот откуда его слезы — любовь… Они выехали на шоссе и повернули на юг. Словно парируя чье-то обвинение, мистер Форбс жестко сказал:

— Я, конечно, поставил свои условия.

— Какие?

— Чтобы она не виделась с вами. Я не разрешил ей пойти в суд.

— И она обещала выйти за вас замуж, несмотря на Салли?

— Да. Откуда вы знаете, что Роз известно про Салли?

— Она мне говорила.

Ну вот, так-то оно лучше, — подумал он. — Какой из меня влюбленный? А к Фурту она понемногу привыкнет. В старое время никто не женился по любви — люди заключали соглашения о браке. Это тоже соглашение. И незачем мучиться. Я должен радоваться — радоваться, что могу снова вернуться к могиле жены, не изменив ей.

Мистер Форбс сказал:

— Я высажу вас у отеля в Саут-Кроле. За вами заедут и посадят на катер. Вы не привлечете к себе внимания, это курорт и даже в это время года там хватает приезжих. Климат ничуть не хуже, чем в Торки.

Они погрузились в угрюмое молчание — жених и любовник, если считать его любовником… Было уже часа три, они проезжали пустынными равнинами Дорсета, когда мистер Форбс сказал:

— Знаете, а вы, в общем, кое-чего добились. Как вы думаете, у вас будут неприятности, когда вы вернетесь?

— Скорее всего.