|
Записка ничего не проясняла: «Не желаете ли принять две тысячи фунтов?» — и все. С другой стороны, шофер обыскивал его пиджак. Если они охотятся за удостоверением и рекомендательными письмами, значит, им известно, ради чего он приехал в Англию. Без этих бумаг английские шахтовладельцы не рискнут подписать с ним контракт. Но только пять человек на родине знали о характере его задания — и все они были членами правительства. Да, вожди продают свой народ. Кто же из пяти его продал? Старый либерал, который однажды выступил с протестом против казней? Или молодой, энергичный министр внутренних дел, который мог рассчитывать для себя на более широкие перспективы при диктатуре? Да любой из них. Там никому нельзя доверять. Но он твердо знал, что повсюду в мире есть люди, вроде него, купить которых невозможно. А иначе и жить не стоит — если все будут лгать на каждом шагу. Неподкупность для таких людей — даже не вопрос морали, это закон их бытия.
Дорожный указатель показывал 40 миль. Но зачем здесь оказался Л. — для того лишь, чтобы помешать сделке или потому, что другая сторона так же остро нуждается в угле? У них есть угольные шахты в горах, но, быть может, и впрямь верны слухи, что шахтеры отказались спускаться в забой? В кабине стало светлее от фар идущей сзади машины. Он высунул руку, показывая, что его можно обогнать. Машины поравнялись. Это был «даймлер». Д. увидел водителя — верзилу, пытавшегося обчистить его карманы в уборной. Д. нажал на акселератор. «Даймлер» отказался пропустить его вперед. Очертя голову, мчались они бок о бок сквозь редкий туман. Что все это значит? Неужели его хотят убить? В Англии это казалось невероятным, но за два года он привык ко всему. Нельзя пробыть пятьдесят шесть часов погребенным под развалинами разбомбленного дома, а затем выбраться из-под обломков, продолжая считать насилие над личностью невозможным. Гонка продолжалась лишь несколько минут, стрелка спидометра дошла до шестидесяти, потом он выжал из машины шестьдесят два, шестьдесят три, на какое-то мгновение даже шестьдесят пять, но куда старому «паккарду» тягаться с «даймлером». Тот чуть замедлил ход, давая «паккарду» выйти вперед, а затем, как борзая, прижавшая уши, рванулся со скоростью восемьдесят миль в час. Обойдя «паккард», «даймлер» почти скрылся в тумане, но внезапно развернулся и, заскользив по шоссе боком, стал поперек дороги. Д. резко затормозил. Возможно это или невозможно, но дело, кажется, шло к убийству. Сидя за рулем и ожидая, пока они подойдут, он напряженно размышлял, как сделать, чтобы они не ушли от ответственности — огласка им ни к чему. Его смерть может принести больше пользы делу, чем вся его жизнь. Когда-то он опубликовал со своими научными комментариями одну старофранцузскую поэму. Теперь ценность ее наверняка возрастет. Голос из тумана произнес: «Вот он, этот прощелыга». К удивлению Д., голос принадлежал не Л. и не его шоферу, который стоял у машины, а администратору. Но Л. там был тоже — Д. видел его тощую, как корешок петрушки, фигуру, колеблющуюся в тумане. Значит, и администратор с ними заодно? Ситуация дикая. Он сказал: — Что вам нужно? — Что мне нужно? Это машина мисс Каллен. Нет, в конце концов, это Англия — никакого произвола, он в безопасности. Просто предстоит неприятное объяснение. Чего Л. думает этим добиться? Не намереваются ли они сдать его в полицию? Девушка-то наверняка не заявит на него. Так что в худшем случае предстоит задержка на несколько часов. Он стал объяснять миролюбивым тоном: — Я оставил записку для мисс Каллен, я написал, что оставлю машину у ее отца. — Ах ты мерзавец! — бросился к нему администратор. — Неужто ты действительно думаешь, что можешь вот так запросто укатить с багажом такой славной девушки, как мисс Каллен, да еще прихватить ее драгоценности? — Я забыл о багаже. |
