— Не имеете права.

— Прочтите инструкцию.

Перепалка затягивалась до бесконечности. Какой-то другой таможенник заглянул в портфель Д. и пропустил его.

— На лондонский успеваю? — спросил Д.

— Уже ушел. Придется дожидаться поезда семь десять.

Часы показывали без четверти шесть.

— А мой отец — владелец этой железной дороги! — яростно доказывала девица.

— Железная дорога никакого отношения к таможне не имеет.

— Мой отец — лорд Бендич.

— Если вы хотите забрать с собой ваши напитки, извольте уплатить двадцать шесть шиллингов и шесть пенсов.

Она — дочь Бендича! Он стоял у выхода, наблюдая за ней. Как бы ему не пришлось с Бендичем так же туго, как таможеннику с его дочкой. Очень многое зависело от Бендича — если он согласится продать им уголь по сходной цене, они продержатся еще несколько лет. Если нет, война может завершиться еще до весны.

Дочь Бендича, кажется, победила, судя по гордому виду, с каким она вышла из дверей, направляясь к виднеющейся в тумане платформе. Рано стемнело, тускло светила лампочка над книжным киоском, у рекламного щита фирмы «Хорликс» стояла железная тележка. Дальше второй платформы ничего не было видно. Этот железнодорожный узел при крупном морском порте — так называл его про себя Д. — мог на поверку оказаться захолустным полустанком, мимо которого скорые поезда проносятся без остановки.

— Ах, черт, ушел! — сказала девушка.

— Будет другой, — сказал Д. — Через полтора часа.

Он чувствовал, что его английский возвращается к нему с каждым произнесенным словом, просачивается в него, как туман и запах дыма.

— Мало ли что они вам сказали! На самом деле в таком тумане поезд наверняка опоздает на несколько часов, — сказала она.

— Мне нужно быть в городе сегодня вечером.

— Всем нужно.

— Дальше от моря, возможно, туман будет не такой густой.

Но она уже не слушала, нетерпеливо устремившись куда-то по холодной платформе, потом и вовсе скрылась за книжным киоском, однако очень скоро вернулась, жуя на ходу булочку с изюмом. Другую она протянула ему, будто сунула сквозь решетку камеры.

— Хотите?

— Благодарю вас.

Он взял булочку и принялся есть с серьезным видом, показывая, что воздает должное английскому гостеприимству.

— Возьмем напрокат машину, — сказала она. — Я не намерена часами дожидаться поезда в этой дурацкой дыре. Наверное, дальше и правда не такой густой туман.

Значит, она расслышала его слова.

Она швырнула недоеденную булочку в туман, в сторону рельс. Получилось что-то вроде фокуса — была булочка и нет булочки.

— Подвезти вас? — И, видя, что он колеблется, добавила: — Я трезва как стеклышко.

— Благодарю вас. Я и не сомневался. Просто прикидываю, как будет быстрее.

— Быстрее со мной.

— Тогда поехали.

Внезапно на уровне их ног странным образом обрисовалось человеческое лицо — оказывается, они стояли у самого края платформы. Лицо было рассерженное.

— Леди, я ведь не медведь в зверинце.

Она глянула вниз, ничуть не изумившись.

— А разве я это утверждала?

— Вы кинули в меня булкой.

— Не городите ерунду, — сказала она нетерпеливо.

— Оскорбление действием, — сказал человек. — Подсудное дело, леди, — кидаетесь предметами.

— Предмет! Подумаешь, какая-то сдоба.