— Я на самом деле Д.

Он чувствовал, что обязан это подтвердить, в основном, ради Роз. Вряд ли он еще когда-нибудь увидит ее, но пусть она не думает, что весь мир ее обманывает. Он продолжал:

— Должен же быть какой-нибудь способ доказать…

Она с ужасом смотрела на револьвер. Вероятно, она ничего не слышала.

— Когда-то я подарил библиотеке Британского музея свою книгу с дарственной надписью. — Ручка двери начала поворачиваться. Д. выкрикнул: — Отпустите ручку или я выстрелю!

Какой-то человек в черном костюме с портфелем в руке быстро спускался по широкой мраморной лестнице. Увидев револьвер, он остановился, как вкопанный, и воскликнул:

— Ну и ну!

Все, кто был в холле, застыли в напряженном ожидании — что произойдет дальше? Д. колебался — ему казалось, что Роз сейчас что-нибудь скажет, что-то очень нужное ему, вроде «желаю удачи» или «будьте осторожней». Но она молча глядела на револьвер. Зато заговорил Форбс.

— Вы же знаете, что на улице, у подъезда стоит полицейская машина, — в замешательстве сказал он.

Человек на лестнице снова недоумевающе пробормотал:

— Ну и ну!

Где-то зазвонил телефон и тут же смолк. Форбс сказал:

— Не забудьте, что у них там телефон.

Об этом он забыл. Он бросился к выходу, открыл стеклянную дверь, сунул револьвер в карман и быстро вышел. У тротуара стоял полицейский автомобиль. Если Форбс уже позвал их, у него есть запас ярдов в десять, не больше. Он быстро зашагал прочь — водитель машины подозрительно посмотрел на него — Д. забыл надеть шляпу. В тумане видно было ярдов на двадцать. Он не рискнул побежать. Может быть, Форбс не сказал полицейским, что он ушел. Д. оглянулся — автомобиль был уже едва различим, светились лишь красные стоп-сигналы. Он побежал на носках, бесшумно. Сзади вдруг послышались голоса, взревел мотор. Они преследовали его. И тут он увидел, что путь отрезан. Он не заметил, что площадь, на которой стояло посольство, была тупиковой, к ней вела лишь одна улица. Он повернул не в ту сторону, и теперь ему нужно было бежать кругом. У него не было на это времени. Он слышал, как тронулась машина. Они не стали терять время на разворот, а рванули прямо через площадь.

Неужели все-таки конец? Он вряд ли понимал, что делал, когда мчался вдоль стены, касаясь рукой каких-то перил, навстречу своим преследователям. Внезапно перила под рукой оборвались, нога провалилась в пустоту — на ступеньку лестницы, ведущей в подвал. Он сбежал вниз и, скорчившись, прижался к стене. Наверху прошумел мотор. На несколько минут туман спас его. Вряд ли они думают, что он убежал далеко. Они не собирались давать ему шанс уйти. Он услышал трель свистка, а затем медленные шаги вокруг площади — они искали его. Один шел в одну сторону, другой — в противоположную. Автомобиль, возможно, блокировал выход на единственную улицу. Кроме того, конечно, скоро прибудет подкрепление. Неужто они совсем не боятся, что он вооружен, или у тех, кто в машине, тоже есть оружие? Полагается у них в Англии полицейским носить оружие или нет? Шаги приближались.

Свет в окне, выходившем на лестницу в подвал, был погашен. В этом тоже таилась опасность — они не стали бы искать его там, где есть люди. Он заглянул в окно. Ничего нельзя было различить, кроме края дивана. По-видимому, здесь кто-то жил. На двери висела записка: «До понедельника молока не нужно». Он сорвал ее. Около звонка прибита небольшая медная дощечка с фамилией «Глоувер». Он потянул дверь. Безнадежно — заперто на два замка. Шаги приближались — очень медленные. Они, должно быть, обшаривают каждый уголок. Оставался последний шанс — люди иногда бывают небрежны. Он вынул нож и засунул его под нижнюю часть оконной рамы.