Он осмотрел полутемную комнату. Шторы были опущены, словно в комнате лежал покойник. Он обернулся к кровати и с ужасом понял, что она здесь, прибранная для похорон. Велено ждать следователей? По-видимому, это единственный свободный номер. Ее комната уже наверняка занята — жизнь идет своим чередом… Она лежала одеревеневшая, чистая, неестественная — кто придумал, что смерть похожа на сон? Смерть похожа только сама на себя. Птенец со скрюченными лапками, лежащий вверх клювом на дне клетки — вот самый точный символ смерти. Он не раз видел мертвецов на улице после воздушных налетов. Но они лежали согнувшись и сжавшись, как зародыши во чреве. Здесь другое дело — особая поза, особый случай. Никто никогда не лежит так ни во сне, ни в муках боли.

Некоторые молятся при виде покойника. Это пассивное выражение скорби — он же рвался действовать. Лежавшее перед ним тело, казалось, освободило его от страха перед болью — теперь он готов встретиться с тем шофером на любой пустынной дороге. Страх стал для него пустым понятием. Он ничего не сказал мертвой девочке — все равно не услышит, это уже не Эльза. Послышались шаги на лестнице, голоса. Он спрятался за портьеру и сел на подоконник, чтобы убрать ноги с пола. В комнате зажегся свет. Голос управляющей произнес:

— Я могла бы поклясться, что заперла дверь. Вот здесь, вот она.

Девичий голос воскликнул с явным удивлением:

— Какая она красивая!

— Она часто говорила о вас, Клара, — произнесла с тяжелым вздохом управляющая.

— Милая девочка, еще бы ей обо мне не говорить… Но что ее заставило, как вы думаете?..

— Кто знает… Чужая душа — потемки.

Сквозь щель в портьерах он увидел девушку с грубоватым, но приятным лицом и со следами слез на щеках.

Она спросила с благоговейным страхом:

— Это случилось здесь?

— Да, через это окно.

Это окно. Но почему она не сопротивлялась? — подумал он. — Почему не осталось следов для полиции?

— Из этого самого окна?

— Да.

Они направились к окну. Еще шаг и его обнаружат. Около самой портьеры Клара остановилась.

— Если бы она перешла ко мне, этого бы не произошло.

— Ей тут было хорошо, — сказала хозяйка, — пока не появился он.

— У него-то наверняка совесть была нечиста. Но когда она мне написала, что собирается уйти с ним, я уж никак не думала-не гадала, что у нее на уме — это.

Он подумал: Ну, тогда мне даже и это письмо не поможет. Бедняжка, она до конца осталась верна своему лексикону дешевых романов.

Управляющая сказала:

— Если вы не возражаете, я позову мистера Мукерджи. Он очень хотел взглянуть на нее в последний раз.

— Конечно, конечно, — сказала Клара.

Он слышал, как управляющая вышла. В просвет между шторами он увидел, как Клара достала пудру и губную помаду — перед приходом мужчины. Слез она не смахнула, они были вполне уместны при подобных обстоятельствах.

Управляющая вернулась. Она была одна.

— Странно.