— Ну что ты возишься? — поторопила его бабушка.

Мама бы сказала: «Не тяни кота за хвост!» Все веселей.

— Это икра, да? — скорчив виновато-страдальческую гримасу, которая, он знал, ему удавалась, спросил Антон.

— Нет, это крупа. Декоративная. Для украшения супа, — объяснила бабушка.

Он съел пару ложек,

— А суп из какой рыбы?

— Из трески.

— А почему она так называется? От слова «треск», что ли?

— А почему ты Антоном называешься? — сказала бабушка.

Дедушка поморщился — наверно, кость попала.

— А почему я Антоном называюсь? — спросил Антон.

Дедушка вытер губы салфеткой и заговорил:

— Твое имя происходит от римского «Антоний». Но Антон — русское имя. Мы тебя так назвали в честь моего папы, твоего прадедушки.

— Это ты уже рассказывал, — напомнил ему Антон.

— Старших перебивать некрасиво, — сделала сиу замечание баба Таня.

— Он был врачом, — закончил дедушка, — и умер от тифа в походном госпитале во время первой мировой войны.

— Митюша, не надо об этом за столом, — жалостливо улыбаясь, попросила бабушка.

Дедушка рассеянно на нее посмотрел и продолжал:

— А вообще у меня есть много интересных книг, посвященных истории и происхождению имен и фамилий. И об имени Антон в них тоже написано.

— Давай прямо сейчас посмотрим, — заинтересовался Антон.

— Ты разве не знаешь, что грязными руками нельзя брать книги? — опять нашла повод поучить его бабушка.

Поднялась и вышла за вторым.

Дедушка жевал, глядя в одну точку. Точка находилась где-то над пианино.

— А белка почему белкой называется? — спросил Антон, решив, что пора начинать подготовку к появлению в доме нового жильца.

Дедушка не сразу понял, о чем речь.

— Белка? Какая белка?

Из коридора послышались грохот и звон.

Дедушка прекратил жевать, повернулся к двери. Она распахнулась, с потрескивающей сковородой в руках стремительно вошла баба Таня. Седые волосы и замасленный передник развевались.

— Иди посмотри, что твоя сестра натворила.

Антон выскочил следом за дедушкой.

Посреди коридора стояла голубоватая молочная лужа с неровными краями, валялась пустая кастрюля. Несколько молочных отпечатков подошвы вели в комнату бабы Лены. Возле лужи отпечатки были полные, ближе к двери — истаивали.

Дедушка сходил па кухню за тряпкой и ведром. Кряхтя, опустился на корточки. Лицо и шея, когда он наклонился, побагровели.

Антон подумал: легче всего эту работу выполнить ему. Правда, не хотелось пачкать руки. Все же он предложил:

— Дедушка, давай помогу.

— Спасибо, милый, не надо, — сдавленно отозвался тот, размазывая лужу по половицам.

Из комнаты приковыляла баба Лена.

— Митя, я сама, — пыталась робко настаивать она.

— Сама, сама… — ворчливо вторила ей тоже появившаяся на пороге и с явным неодобрением наблюдавшая за дедушкой баба Таня.

Обед доедали молча. Пили сливовый компот из больших белых кружек с голубыми незабудками. Антон рассчитывал утаить косточку, чтобы расколоть потом и съесть зернышко, но баба Таня его хитрость разгадала, велела все косточки выплюнуть.

— Можно выйти из-за стола? — спросил он.

— А что еще надо сказать? — не разрешил дедушка.