— Ну вот, достаточно, чтобы убедить любого, что мы законно помолвленная парочка.

Увы, нет! — чуть не сорвалось у Ливии. Нужно еще нечто. Она глубоко вздохнула.

— Устала? — спросил Конел.

— Немножко, — воспользовалась Ливия предложенным им объяснением.

Она вышла из машины и направилась к дому. Дверь тут же распахнулась, и на пороге показалась Ферн.

— Ливия! Я весь день жду! Это Конел? Он выглядит фантастически! — затараторила она, не дожидаясь ответа. — Если он наполовину столь же мил, как кажется, ей-Богу, стоило ждать столько лет!

— Спасибо, но это я ждал, пока Ливия не примет решения. А теперь, когда она сказала свое слово, я от нее не отступлю, — проникновенно произнес Конел, и хотя Ливия знала, что все это шоу для Ферн, она не могла отделаться от смешанного чувства ожидания, гордости и жгучего желания.

Рыжеватые брови Ферн удивленно взлетели вверх, и она одобрительно кивнула:

— К тому же он и романтик! Это еще лучше. Добро пожаловать в нашу семью, Конел, — сказала Ферн и обняла его.

Ливия с подозрением уставилась на сестру. Вовсе она не ревнует, убеждала она себя. Ревность — признак незрелости. А незрелой она себя не считает, даже если ей не очень нравится, что сестра обнимается с Конелом.

— Входите, входите. Я рада, что вы будете у меня. Мама просила меня приютить сорванцов дядюшки Дэвида, но я заявила, что пусть меня осудит семейство, но их я больше на порог не пущу. Я же говорила тебе, что тетя Сара губит их этими своими идиотскими идеями, дескать, дисциплина исходит изнутри, а не привносится извне. Я четырнадцать лет работаю в школе и знаю, что дети должны знать пределы.

— До чего ж ты славно покрасила дом, — попыталась сменить тему Ливия, не желая касаться неприглядных сторон детского воспитания. У нее была своя цель на этот уик-энд: убедить Конела, что брак и семья — это великие вещи, а не укреплять его в предубеждении, что их надо бояться как чумы.

Но Ферн была не из тех, кого легко сбить с толку. Не было у нее и иллюзий относительно намерений Ливии. Она бросила взгляд на Конела и пожала плечами:

— Надо же ему знать, что семейная жизнь не одними розами устлана. Почему бы не сейчас?

Ливия скорчила гримасу.

— Это что, совет члена клуба «Никогда не делай сегодня того, что можно сделать завтра»?

— Какой же несносной ты стала, а ведь в детстве подавала такие надежды, — съязвила Ферн.

Конел внимал их дружеской перепалке с какой-то затаенной грустью. Все его детство прошло в тоске по семье. Семье, у которой общие воспоминания и где разделяют твои симпатии и антипатии. Семье, где тебя принимают без всяких условий. Он пытался напомнить себе, что это мечты ребенка, а он уже взрослый и сам может строить свою жизнь, и для этого не нужна семья. А что касается общих воспоминаний, то для этого необязательна родня, их можно разделить с кем угодно. Как знать, если ему повезет, он может обзавестись общими воспоминаниями с Ливией. Для этого надо как-то убедить ее, что они созданы быть любовниками.

Он делает успехи. Он уже целовал ее, и не один раз. Да чего там целовал, впереди целый уик-энд! Случиться может все что угодно.

Конел последовал за Ферн и Ливией в дом, с любопытством оглядывая красиво обставленную гостиную: в ней было по-домашнему уютно.

— Замечательно, что вы помолвлены, — сказала Ферн, — а то Конелу пришлось бы спать на диване, а он с буграми. Я положу Бобби на раскладушку к нам, а вы займете его комнату. К счастью, я еще не выкинула старую двуспальную кровать, на которой он до сих пор спит.

Ливия ахнула про себя, когда до нее дошли слова сестры, и совсем растерялась.