– Что говорят?

– Что вы станете теперь другим Глостером, что у вас есть собственный сын, и вы убьете мальчика.

– Убью? Я?

Фокс отпрянул от этой внезапной вспышки гнева.

– Ваше Величество, кто знает вас, не поверит в подобные вещи. Более важно, кто пустил этот слух и с какой целью.

Фокс почувствовал страх перед холодной ненавистью, которая была написана на лице короля, хотя и знал, что эта ненависть относится не к нему.

– Такому проницательному уму, как твой, не нужно делать много усилий, чтобы найти ответ, – сказал Генрих с таким спокойствием, что Фокс почувствовал себя еще хуже. – Есть ли прямые следы, ведущие от слухов в Лондоне к этому месту?

– Нет, прямых нет.

– Не пытайся успокоить меня двусмысленными словами и не заставляй меня произнести то, что ты должен сказать мне.

Фокс поклонился ему, признавая правильность упрека.

– Когда мы обнаружили источник слухов, оказалось, что он действительно во дворе. – Генрих отвернулся, но изучал Фокса знакомым косым взглядом. Его голос дрогнул. – Люди оказались связаны… некоторым образом с… с придворными дамами.

– Другими словами, которые, кажется, давят тебе на язык, с моей женой.

– Ее Королевское Величество! Нет!

– Жена короля, а не Королевское Величество, Фокс… и не забывай об этом. Элизабет не была, и, похоже, не будет коронована.

– Простите, сир. Я не это имел в виду. Извините, но я видел, как Ее Величество смотрит на вас. Я не могу в это поверить. Читать мысли людей моя обязанность, сир.

– Женщин тоже, Фокс? Определенно, твоя одежда мешает этому.

Впервые за время их отношений Фокс был смущен. Король любил немногих людей, но по отношению к нему всегда был неизменно верен. Фокс не был в Винчестере во время родов Элизабет, но он мог живо представить себе эту картину по рассказам. Страдания короля, которые тот испытывал во время родовых мук своей жены, не могли быть притворными. Более того, он лично был свидетелем той душевной нежности, которую проявлял Генрих во время ее беременности. Неужели Тюдор мог скрывать в себе столько вероломства?

– Возможно, одежда, которая защищает меня от личного вмешательства, позволяет мне иметь более ясный взгляд на вещи. Ее Величество не сама подбирала себе дам, это было сделано ее матерью.

Выражение удлиненных глаз Генриха было непонятно, а лицо абсолютно неподвижно.

– Не делаешь ли ты из этого вывод, что Элизабет глуха и слепа… или только слаба умом?

Фокс сглотнул и затем решительно сказал:

– Я делаю вывод, что Ее Величество была каким-то образом занята своими мыслями… так обычно ведут себя беременные женщины. Ваше Величество, ранней весной вы признались мне, что были неправы в своих подозрениях по отношению к ней. Если у вас есть против нее какие-либо доказательства, о которых мне неведомо, то я прошу вас дать мне о них знать, чтобы я мог рассматривать этот вопрос беспристрастно.

– Есть Артур, – мягко сказал Генрих, – ему меньше трех недель, но он крепкий мальчик. Есть дочь Эдварда IV. В случае, если умрет Уорвик, а король, обвиненный в его смерти, будет свергнут такими людьми, как Глостер, то кто, вероятнее всего, станет править страной в качестве регента?

Как не был циничен и бесстрастен Фокс, но он вновь закричал:

– Я не верю в это! Я говорю вам, что видел глаза Ее Величества в тот момент, когда она смотрела на вас.