|
– Он покачал головой. – Потому‑то магия Гранфера и была так примитивна. Если бы только я попробовал раньше, используя всю силу, которая была в моем распоряжении, я одолел бы его. Но я позволил себе пасть духом из‑за болезни и слабости. И снисходительно терпел упадок духа. Мой чайник помогал мне, потому что он получил от меня жизнь, как леди Рррнлфа получила жизнь от него. Но у Гранфера не было любви, поэтому он не мог вдохнуть жизнь в свой тотем. Страха и благоговения недостаточно, как уже давно поняли люди. Таким образом, более слабая магия в конце концов уступила моей, которой помог этот маленький чайник. – Он взглянул на Джима и Энджи и улыбнулся. Каролинус редко улыбался, но уж его улыбка запоминалась, потому что в ней чувствовалось тепло горящего очага. – Итак, мы победили. Сэр Джон,
– повернулся он к Чендосу, – я не думаю, что король Франции попробует высадиться в Англии, лишившись помощи змеев. – Ты прав, – сказал Чендос. Он тоже улыбнулся, но довольно печально: – Хей‑хо, но мне придется объясниться, ведь я уговорил наших военачальников двинуть армию на юг, чтобы отрезать змеев от моря и запугать, что их перебьют по одному. Армия не любит, когда ее отправляют по дурацким маршрутам. – Но, милорд… Я хочу сказать, сэр, сэр Джон Чендос, – заикаясь, проговорил Секох, – мы говорили об этом раньше, но потом столько всего случилось, что у меня не было возможности сказать тебе. Они не выступили. – Не выступили? – уставился на него Чендос. – Армия не выступила? Но все военачальники на совете… – Он осекся на полуслове и внезапно разразился громким смехом: – Вот так они всегда, наши военачальники. В самый последний момент начинают соображать и меняют свое решение, и не выполняют никаких договоренностей, ни одно разумное решение не доводится до конца, если нет твердой руки, которая бы ими управляла. Ну‑ну, это их манера, но в данном случае это мне на руку. Его смех был так заразителен, что остальные засмеялись вместе с ним, даже те, кто стоял дальше на стене и не понял, о чем идет речь, или просто не слышал. Это был смех облегчения после длительного напряжения. Внезапно Джим кое‑что вспомнил. Он повернулся к водяному дракону: – Секох, верни поручительство французским драконам. Секох взлетел. Смех вокруг Джима наконец утих. – Э‑хм! Это Брайен прочистил горло – Джим и не подозревал, что можно так громко прочищать горло. Он с удивлением уставился на своего ближайшего друга. Брайен, все еще с обнаженным мечом в руках, прямо поедал Джима глазами; Джим слегка удивился, но потом сообразил, в чем дело. Конечно же, каждая победа должна быть ознаменована празднованием. Вполне определенным. Брайен всегда мечтал устроить такой праздник, но бедность не позволяла ему это сделать. Однако замок принадлежал Джиму, и Брайен опасался, что Джим забудет о своем долге и опозорится перед самим Чендосом. – Ну а теперь, – вскричал Джим, – отметим такой замечательный день достойным праздником! Брайен прямо‑таки осел от облегчения. Джим повернулся к Энджи: – Миледи! Можем мы накрыть столы в большом зале – сначала для рыцарей, затем для людей более низкого звания и, наконец, для тех сирых, которые пришли искать убежища на нашем дворе? – Непременно, милорд! – пропела Энджи, которая, возможно, поняла состояние Брайена намного раньше Джима. – Все будет готово в одно мгновение! Она повернулась и, подобрав свои длинные юбки, побежала вдоль дозорной площадки и дальше по лестнице во двор, на ходу выкрикивая поручения слугам. Джим с обожанием посмотрел ей вслед и повернулся к магу: – Каролинус, ты ведь останешься на праздник? – Я подумаю, – сказал Каролинус, нежно тронув свой седой ус. |
