– Ты знаешь, чего я хочу. – Его голос был резким и безапелляционным.

Дико размахивая щупальцами, будто желая что‑то схватить, Гранфер протянул через стену раскрашенное изваяние леди Рррнлфа, все еще увешанное драгоценными камнями и золотыми цепочками; самым длинным щупальцем он вложил свою ношу через стену прямо в ожидающие руки Рррнлфа.

Морской дьявол прижал вырезанную из дерева фигуру к своей груди. Он нежно обнял ее и, склонив голову, прижался щекой к ее кудрявым золотым волосам.

– Я жду! – опять рявкнул Каролинус.

Из какого‑то тайника в глубинах своей туши Гранфер извлек тяжелую черную книгу с золотыми буквами на переплете. Ее он тоже, передавая из щупальца в щупальце, протянул через стену – в руки Каролинусу.

– А теперь, сэр, – сказал Каролинус, – я мог бы и отомстить за то, что ты пытался сделать, и за то, что сделали змеи по твоей указке. Но я не меняю то, что случилось, на то, что могло бы быть. Это ход Истории позволил тебе так далеко зайти. Я не буду вмешиваться в Историю. Так что сейчас я отправлю тебя обратно и оставлю в том месте, где тебе и надлежит быть. Но не с помощью твоей отвратительной магии, а с помощью моей, так как у тебя больше нет силы противостоять моей силе. Запомни это, сколько бы еще столетий тебе ни выпало прожить. У тебя больше нет магии!

– У меня больше нет магии… – повторил Гранфер дрожащим голосом, печально и глухо.

– Тогда уходи вместе со своими змеями. Вон!

Внезапно Гранфер исчез. На серо‑зеленой вытоптанной земле от рва до самого леса не осталось даже поверженных тел, только просека, проломанная Гранфером на пути к замку.

Люди на стене и дозорной площадке долго молча смотрели на пустое пространство перед собой.

Никто не прервал тишины; один за другим люди начали поглядывать наверх – сумрак, вызванный собравшимися над их головами драконами, стал рассеиваться. Они увидели, что стая парящих тел над их головами поредела.

Французские драконы потянулись к югу, а английские начали разлетаться по своим домам на севере, западе и востоке Британии.

Джим, который тоже смотрел наверх, опустил глаза, так же как и Энджи. Они улыбнулись друг другу. Джим заметил, что Каролинус протягивает ему чайник:

– Возьми.

Джим взял чайник за ручку. Он дотронулся до корпуса – металл был холодным, и тоненький поющий голосок умолк. Но чайник, казалось, приклеился к рукам Каролинуса. Джим потянул, и чайник высвободился.

– Каролинус! – воскликнула Энджи.

Кожа слезла с ладоней, обнажив плоть, а по краям виднелись пузыри и ожоги.

– Я должен был естественным образом подогревать их, чтобы не забыться, – хрипло проговорил Каролинус. – Но с этим я могу справиться. – Внезапно его руки стали такими, как всегда. Каролинус поднял глаза и встретился взглядом с Джимом: – А тебе, Джим, я должен принести свои глубочайшие извинения. В конце концов, это моя ошибка, я просто кое‑что забыл. Странно, как часто мы забываем то, что знаем лучше всего.

Он протянул руку и взял чайник, держа его одной рукой, а другой лаская горячие стенки. Но на этот раз рука, касаясь чайника, не обжигалась. Джим с удивлением уставился на Каролинуса:

– Если ты можешь держать чайник не обжигаясь, зачем ты терпел такую боль?

– Бывают времена, когда боль необходима, – сказал маг, с любовью взглянув на чайник. – Время для доброй боли. Добрая боль фокусирует, злая боль рассеивает и разрушает.

Из носика чайника опять вырвалась струйка пара. Тоненький голосок снова пропел:

– Каро‑ли‑нус, Каро‑ли‑нус.

Он замолчал, хотя пар продолжал идти.

– Я забыл, – сказал Каролинус, взглянув на чайник, – что любовь – сила, которая способна созидать.