— Нееет! — закричала девушка с глазами кошки.

Я физически ощутила её боль, боль утраты близкого. И не только я это почувствовала. От этого крика вздрогнули и поёжились все присутствующие.

— Ты, — кошияра повернула ко мне заплаканное лицо, — ты и только ты повинна в её смерти. И ты в долгу перед её родом, в долгу передо мной. Ты оплатишь этот долг, клянусь когтями и душой Номаты. Долг крови неоспорим, да услышат меня боги. Я, Раникэ из рода лесных Ши, клянусь, что прослежу за оплатой.

В небесах над лесом прогремел гром. Мне же вдруг стало так жарко, что прикосновение рук Альтанира показалось ледяным.

— Возьми себя в руки, Раникэ, — прошипела Пармия, ощерившись. Её клыки блеснули в едва проникающем через листву свете заходящего солнца, и молодая кошияра пришла в себя.

— Простите, — прошептала она, и даже не взглянув больше на погибшую возлюбленную, выпрямилась, гордо расправив плечи.

— Извиняться будешь позже, глупый котёнок. Ты произнесла клятву кровного долга, на тебе она и останется, — зло бросила Пармия. — А теперь поторопимся. И снимите уже кто-нибудь эту ящерицу с дерева, а то её наездник, кажется, сейчас потеряет сознание.

Бакалавр Пиротэн действительно выглядел не лучшим образом, он висел почти вверх ногами, будучи крепко пристёгнутым к седлу, Бруня же умудрилась забраться на кривое дерево и теперь висела на нём, уцепившись всеми четырьмя лапами. И она боялась спускаться. Пасть ящера была испачкана в ядовито-зелёном соке лиан. Защищая себя и хозяина, Брунгильда боролась с посягнувшими на их жизни растениями с помощью зубов, ведь лапами она держалась за дерево.

Альтаниру пришлось опять применить заклинание левитации и внушение, чтобы спустить испуганную Бруню на землю. Пиротэн был готов расцеловать северянина, но тошнота помешала ему сделать это. А после уже сам Нир не горел желанием принимать благодарность от саламандра.

— И как ты ещё до сих пор жива, с таким-то сопровождением? — с усмешкой спросила Пармия, когда мы покинули узкие тропы дремучего леса и вышли к болотистым зарослям.

— Если бы не они, меня бы давно уже не было среди живущих, — призналась я.

Кошияра усмехнулась, обернулась, осмотрела всю компанию и вынесла вердикт:

— Ты либо очень живучая, либо везучая. Из всего этого сброда лишь ящер и знает, что делает. И то только потому, что она тоже женщина.

— Не стоит недооценивать мужчин, — ответила я шёпотом, чтобы друзья не услышали. — Моим миром правят именно мужчины, их воспитывают воинами, и они знают, что делают.

— А тебя воспитывали воином? — спросила Пармия.

— Нет, я должна была стать придворной дамой, — честно призналась я.

— И разве сделало это тебя слабой? — задала следующий вопрос кошияра.

— Мне приходится быть сильной, чтобы выжить, — тихо произнесла я.

— Так в воспитании ли дело? Если ты думаешь, что мужчина из твоего мира, которого воспитывали для придворной жизни, смог бы выжить в подобной ситуации, то ты сильно заблуждаешься, — усмехнулась кошка. — Уже не единожды было доказано, что мужчина силён лишь настолько, насколько его в этом убедили, женщина же сильна всегда, даже если ей с младенчества вбивать в голову, что она слаба. Не забывай об этом, девочка с огненными локонами.

Пармия ушла вперёд, а со мной поравнялся Айсек.

— Мы слышали всё, что она сказала, — прошептал маг.

— И они сейчас тоже слышат нас, — ответила я.

— Плевать.