|
За это время я узнала, что связь с Альтаниром может спасти меня от прямого вмешательства в сознание, но абсолютно бесполезна, если родовой артефакт взывает к моей драконьей сущности. Такой призыв аура северянина пропускает через себя, никак не реагируя на него, по причине полного отсутствия драконьей крови в своём хозяине. Спасенье от этого воздействия может быть только одно — обуздать дракона в себе. А это будет возможно только, если мы найдём вожделенный источник драконьего счастья. Радовало в данной ситуации только одно — моего запаса драконьей магии может хватить на один выброс силы в сутки, не больше. А учитывая то, что артефакт, пусть и гораздо медленнее, но продолжает тянуть из меня силы, до следующей попытки обратиться может пройти и больше суток. Но даже Пиротэн не знал, к чему может привести следующее принуждение к обращению. Если к тому времени медальон вытянет из меня достаточно жизненных сил, то я могу не пережить его. Теперь всё зависело от того, как быстро мы найдём источник… если вообще найдём.
Итак, у меня остались сутки, быть может, чуть больше. Кошияры заверили, что до Безымянного Восхождения не больше десяти часов непрерывного хода. И это, если у меня хватит сил идти без остановок, и никто не нападёт на нас в пути. — Мы дойдём, — только и сказала я, когда Пиротэн изложил краткую информацию о сроках моим спутникам. Была ли я уверена, что доберусь до цели? Нет, я практически не верила в это. Но отступить сейчас, когда до вожделенного источника драконьего счастья остались считанные мили, я не могла. Всё тело болело, кожа зудела от укусов назойливых насекомых, страх окутал сердце прочным панцирем, но со мной рядом шли те, кто верил в меня, кто готов был отдать жизнь за меня, кто уже лишился чего-то большего, чем жизнь. И я шла вперёд, не верила, но шла, потому, что не имела права сдаться. Ведь они не сдались. Ноги едва слушались меня. Удивительно, но именно Раникэ, потерявшая из-за меня свою паракоши, стала мне главной поддержкой в пути. Передвигаясь по предгорью, преодолевая очередной подъём, я то и дело спотыкалась, и именно Раникэ подавала мне руку, умудряясь оказаться рядом на узкой тропе, едва вмещавшей одного путника. Именно она уговаривала меня встать и идти дальше, забыв о содранных коленях и боли во всём теле. — Ты просто пойми, боль это обман, — говорила она. — Если тебе больно, значит, есть что терять. Так борись, чтобы не потерять, пусть будет больно. Страшно, когда боли больше нет. А сейчас нестрашно. И я поднималась, старалась не смотреть в пропасть, вдоль которой мы медленно продвигались вперёд, и шла. Шла к цели, уже даже не понимая, в чём она заключается. Пиротэн с Брунгильдой ещё пару часов назад воспользовались помощью Альтанира, в совершенстве владеющего заклинаниями левитации и внушения неразумным существам, и теперь, то отставали, то обгоняли нас, перелетая с одного уступа над пропастью на другой. — Неужели нет более безопасного пути к Безымянному Восхождению? — спросил Альтанир, едва не сорвавшись в пропасть бездонного ущелья, вдоль которого мы теперь шли по узкому уступу, прижимаясь спиной к скальной стене. — Почему же? Есть вполне комфортный тракт к подножию горы, — ответила Пармия. — И даже тропа наверх есть. Но там нас уже ждут. Да и идти по тому пути не менее полутора суток. Желаете сменить направление? Нир предпочёл не отвечать, как и все остальные. Я же просто шла туда, куда меня вели, не задумываясь о возможности облегчить путь. Для меня это было своего рода искуплением за всё, что пришлось пережить спутникам из-за меня. — Осталось совсем немного, мы уже почти у пояса карстовых пещер, которые ведут вглубь Безымянного Восхождения, — проговорила Пармия, когда казалось, что сил двигаться дальше уже не осталось. — А я чувствую впереди присутствие довольно высокой концентрации драконьей магии, — произнёс Нир. |
