|
— Десять лет назад было двадцать три человека, — ответил Петр. — Сейчас осталось двенадцать. Семеро умерли, четверо уехали... Он зачем-то посмотрел в небо и махнул рукой: — Ладно, пошли... Здесь недалеко, а туманы уже должны пройти. Признаться, я не совсем понял про «туманы», но переспрашивать не стал. Меня заинтересовал другой вопрос: — Слушай... доктор, если вы так хорошо знаете место возникновения эпидемий, почему бы вам не организовать здесь постоянный пункт наблюдения?.. Ну... всякие там ежедневные пробы воздуха, воды, почвы?.. Имея такую статистику... Однако Петр меня перебил: — А кто будет работать на этом пункте?.. И кто этим работникам будет зарплату платить?! Ты думаешь, мы не направляли такие предложения? А ответ... Ну да ты вчера слышал нашего губернатора!.. Он раздраженно махнул рукой и пошагал в глубь леса. Я двинулся следом, оглядываясь по сторонам. Лесок, по которому мы шли, представлял собой скорее довольно редкую и невысокую поросль тонкой ольхи, чахлых березок и высоких кустов бузины. Тем не менее он не был светлым и далеко не просматривался, словно пытался предстать перед человеком этакой чащобой. Отшагав несколько десятков метров молча, я снова задал своему провожатому вопрос: — А про какие туманы ты говорил? Мне казалось, что в это время года к восьми утра любые туманы уже рассасываются... Петя обернулся ко мне и довольно ухмыльнулся. — Туманы здесь действительно странные. Я в прошлом году как-то раз видел туман, который переползал из Черного озера в дальнее моховое болото. Не поверишь, я шагал следом за ним, наверное, с километр, а туманное облако даже клочка не потеряло! «Странный туман!.. — промелькнула у меня тревожная мысль. — Нехороший туман!» И словно вдогонку этой мысли я вдруг почувствовал, что магический фон, в нашем Мире чрезвычайно слабый, вдруг резким скачком усилился! Нет, он не стал достаточным для формирования хорошего магического кокона, но и это усиление фона было настораживающим. Между тем почва стала понижаться, и под ногами, под плотным, пружинящим ковром травы явственно захлюпало. — Слушай, — обратился я к спине шагавшего впереди Забродина, — меня не предупредили, что придется ходить по болотам, и я вышел из дома без сапог!.. Может быть, мы не будем забираться слишком... глубоко?! — Да мы уже почти пришли, — не оборачиваясь, ответил Петр. — Вон у той кривой березы как раз начинается самая... э-э-э... продуктивная зона. Я посмотрел вперед, оглянулся по сторонам, но определить границу «продуктивной» зоны не смог — на мой взгляд, все окружающие нас березы были кривыми. Повернувшись снова в сторону своего провожатого, я хотел обратить его внимание на эту особенность местного березового поголовья, однако Петра... не было! На том месте, где минуту назад мелькала его спина, обтянутая белой футболкой... клубился непроницаемый желтовато-пепельный туман! Я остановился и прислушался. Впереди, в медленно расползающемся туманном облаке, еще слышны были шаги, но звук этот был странен — словно шагавший там человек... очень торопился!.. — Петро, — крикнул я, — подожди, тебя не видно!.. Звук моего голоса прозвучал необыкновенно глухо, словно терял свою звучность в плотном непроницаемом облаке, а само облако вдруг заклубилось и выбросило навстречу мне два плотных белесых сгустка, как будто желая охватить меня кольцом. Шаги впереди быстро удалялись, причем создавалось впечатление, что человек побежал, и под его ногами с шорохом осыпалась. |
