|
Возможно, истина, заключенная в словах, которые ты только что произнес, приведет тебя и к другим откровениям, может быть, даже к Аллаху. — Нет. Причина, по которой я учу Коран и читаю его вслух, заключается вовсе не в этом. Я восхищаюсь, да, но… Улыбка на лице Хамзы не поблекла. Сомнение — это хорошо, оно удерживает людей от ошибок. — Но что?.. Влад поднял голову, прислушался к крикам, смеху, перебранке учеников, покидающих школу. Мальчишки наконец-то вырвались на свободу. — Я изучаю Коран, чтобы по-настоящему узнать вас, — произнес он. — Ведь турки — это сила, которая сотрясает мир. Именно вера ведет вас, подвигает на великие деяния. Если я не узнаю про вас все, то как смогу остановить? — Он снова вскинул голову и взглянул учителю прямо в глаза. Оба слушателя вскрикнули, не в силах сдержать изумления. Хамза первым взял себя в руки. — Ты не боишься, что я накажу тебя за такие слова? — Он указал на дубинку, которую оставил рядом с подушкой. — За что, эфенди? — За твои непокорные мысли. — Но почему они удивляют вас? — Влад нахмурился. — Все заложники — дети непокорных. Мы потому и находимся здесь, что наши отцы правят с позволения турок, но в глубине души продолжают считать себя свободными. Дракул отдал меня и Раду на ваше… попечение пять лет назад, но вовсе не для того, чтобы мы получили самое лучшее образование, какое только возможно. Мы в вашей власти. Если он снова проявит непокорность, то вы нас убьете. Ион подошел ближе и тронул друга за локоть. — Остановись!.. Влад резко отбросил его руку. — А почему, Ион? Хамза-ага знает нашу историю. Он видит, как заложники появляются здесь и уходят, живут и умирают. Учитель помогает нам постичь философию, освоить приемы боя, узнать поэзию. — Влад показал на дощечку с арабской вязью. — Турки рассказывают нам о своей вере, полной терпимости и милосердия, но не заставляют нас принимать ее, так как это противоречит Корану. Если все пройдет благополучно, то они отошлют нас обратно в наши земли, чтобы мы служили их интересам, платили дань, присылали юношей в армию и благодарили за привилегии, дарованные нам. Но если все сложится по-иному, то они разобьют наши прекрасно образованные мозги о камни. Разве я говорю неправду, эфенди? Если это так, то, пожалуйста, ударьте меня как следует за то, что я лжец. Хамза долго смотрел на него. Выражение его лица не менялось. Наконец он спросил: — Сколько тебе лет? — В марте будет семнадцать, — последовал ответ. — Ты слишком молод для того, чтоб рассуждать так цинично. — Нет, Хамза-ага, — негромко ответил Влад. — Напротив, я недостаточно взрослый для того, чтобы справиться с этим. Они некоторое время молча смотрели друг на друга, потом на лицах обоих появилась улыбка. Ион, который стоял между ними, почувствовал себя лишним, и его даже охватила ревность. Юноша подумал, что его уму никогда не сравниться с умом друга. Поэтому он должен просто наблюдать за тем, как между Хамзой и Владом появляется нечто особое, их собственный мир, частью которого ему не стать. Молчание длилось недолго. Турок повернулся и пошел к кафедре. — Иди, мой сокол, — произнес он через плечо. — Твоему дружку не терпится скорее воспарить в воздух. |
