|
— Влад кивнул, но сам не повернулся. Дракула поднял голову и посмотрел на Галеса только тогда, когда толстый конец шеста поднялся, а затем опустился в яму и ноги казненного прибили гвоздями к толстому концу кола. — Мертв, — констатировал он. — Свершилось. Князь повернулся к помощнику, голос его смягчился: — Илья, пожалуйста, постарайся в следующий раз сделать все аккуратнее. — Слушаю, мой князь. К Дракуле подтащили второго узника. Волосы Фомы Катаволиноса, прежде коричневые с красноватым отливом и всегда тщательно уложенные, теперь представляли собой бесформенную, спутанную массу весьма сомнительного цвета. К ним прилипли куски нечистот. Этого добра скопилось немало на полу камеры грека за семь месяцев заключения. Его богатая одежда разорвалась и превратилась в лохмотья. Однако глаза на запачканном, осунувшемся лице смотрели с вызовом, без страха. — Ты хочешь что-то сказать мне, посол султана? — Влад внимательно посмотрел на него. — Только одно, Цепеш. — Грек наклонился и как-то наигранно втянул в себя воздух. — Здесь очень дурно пахнет. Мне кажется, что этот отвратительный запах исходит от тебя. Все ахнули. Дракула едва заметно наклонил голову. — Я понимаю, что тебе очень трудно привыкнуть к этому. Ты избалован самыми изысканными восточными ароматами. Но там, наверху… — Дракула поднял руку, указывая на солнце. — Там воздух гораздо свежее. Я в этом уверен. Илья! — Он обернулся к витязям, ожидавшим его приказаний. — Возьмите кол подлиннее. Его распоряжение было исполнено. Слуги Дракулы теперь действовали с большей аккуратностью, чем прежде, и глаза Фомы были открыты в тот момент, когда шест вознесся вверх. Осталось неизвестным, ощутил ли грек порыв свежего ветра. Он уже не мог сказать об этом. Острый конец шеста торчал из его рта. — Теперь самое последнее, — сказал князь и медленно повернулся. Все это время с Хамзой обращались лучше, чем с другими узниками. Такова была воля князя. Ион присматривал за тем, чтобы это приказание в точности выполнялось. Он нередко посещал бывшего учителя, разговаривал, приносил ему свежую еду и чистую воду. Одежда, которую Хамза носил с того времени, как его захватили в Джурджу, конечно, потрепалась, но оказалась чистой. Борода паши была коротко подстрижена, бледно-голубые глаза смотрели с прежней ясностью. Он обвел взглядом валахов, которые так же неотрывно смотрели на него с затаенным страхом и любопытством, потом перевел взор на колья с мертвыми телами. Эти мученики, конечно, давно уже не могли его видеть. В конце концов турок взглянул на своего бывшего ученика. — Что, Влад, пора? Среди зрителей пронесся испуганный шепот. — Да, пора, Хамза-ага. — Дракула кивнул в ответ. — Но послушай. — Хамза нервно облизал губы. — Я не могу, не должен умереть сегодня. — Он снова взглянул на Фому Катаволиноса, потом поспешно отвел взор. — Ты знаешь, как и для чего устраиваются подобные казни. Какая польза, какой смысл в этом… примере, если о нем никто не узнает? Позволь мне вернуться к моему господину. Он прислушивается к моим советам. Может быть, я смогу убедить его окончить войну, оставить тебя в покое. Султан слушает то, что я ему советую, — повторил паша, и голос его дрогнул. — Пожалуйста, Влад, отпусти меня к Мехмету. Повисло молчание. Поднялся ветер, но в нем не чувствовалось ни сырости, ни прохлады. |
