|
Он трепал одежды, намокшие от крови, развевал спутанные, слипшиеся волосы. Молчание нарушила ворона. Она уселась на тот самый шест, на котором погиб Фома, и громко, пронзительно каркнула. Влад поднял голову на этот крик, мгновение смотрел на птицу, потом снова перевел взор на Хамзу. — Нет, старый друг, — ответил он, отступив на шаг. — Будет лучше, если Мехмет сам явится сюда и посмотрит на тебя. Витязи подошли к турку, сорвали с него одежду и бросили его наземь, лицом вниз. — Там, за моим ремнем! — крикнул Хамза. — Там, князь! Она там! Влад поднял руку, и его люди мгновенно остановились. Князь наклонился, ощупал сброшенные одежды, потом выпрямился. В руке он держал охотничью перчатку. — Ты помнишь, что когда-то сам сделал ее для меня? — спросил Хамза и повернулся, сколько было возможно, стараясь заглянуть Владу в глаза. — Да. — Дракула несколько раз повернул перчатку, разглядывая ее. — В своем ремесле я достиг кое-каких успехов. Так это или нет? — Конечно так. А помнишь ли ты стихотворные строки, которые вышиты на ней? — Помню. «Я в западне, я заключен в темницу тела. Но я хотел бы быть ястребом, который свободно парит». Князь улыбнулся, потом опустился на колени рядом с турком, распростертым на земле. — Джалаладдин был нашим любимым поэтом, мы оба восхищались им. Это поэт мистиков, тех, кто верит в сверхъестественные свершения и знает толк в охоте с соколами. — Таких, как мы с тобой. Прислужник, который держал Хамзу, слегка ослабил хватку. Турок смог полностью обернуться и взглянуть в зеленые глаза своего бывшего ученика. — Освободи меня, Влад. — В голосе паши прозвучала мольба. Он ждал ответа, но князь не пошевелился, даже не моргнул. Тогда турок потянулся к нему и прошептал: — Однажды ты сказал, что любишь меня. Влад помолчал еще мгновение, неотрывно глядя на Хамзу, потом взгляд его стал сосредоточенным. Дракула холодно произнес: — Да, я любил и сейчас люблю. Умри с миром. Он наклонился и натянул перчатку на заостренный конец шеста. Глава сороковая ПРЕДАТЕЛЬ Ион скакал и обливался слезами. Он оплакивал свою разоренную страну, ее князя, обреченного на адские муки, самого себя, но больше всего Илону. Рыдания душили бывшего ворника даже тогда, когда его нашли акинчи. Это были татары на лохматых, неподкованных лошаденках. Они появились внезапно, точно из-под земли, и взяли его в плотное кольцо. Степняки разглядывали пленника и спорили о том, не поджарить ли его на огне. В итоге татары поступили так с лошадью Иона, так как не видели никакой пользы в крупных боевых скакунах, на которых ездили неверные. Что же касается наездника, то они знали приказ, который гласил, что всех пленных надо доставлять живыми в лагерь. Возможно, акинчи и ослушались бы, если бы не боялись всевидящего ока султана, которое, по их легенде, Мехмет позаимствовал у какого-то знаменитого духа. Кроме того, за захват знатных пленников полагалось вознаграждение, золотой слиток, и об этом акинчи помнили ничуть не хуже, чем о духе. По всему виду Иона, особенно по доспехам, которые они сняли с него, татары решили, что это человек не простой, а очень даже ценный. |
