|
С него два дня назад удалили все волосы, и краснота только что прошла. Женщина-каллиграф терпеливо ждала решения. Дамы остановились на словах Джалаладдина Руми о высоком полете. Илона не разобрала их точного смысла, потому что не понимала по-персидски. Она с трудом удерживала смех, когда кисточка мастерицы танцевала по ее коже. Все эти приготовления к утрате девственности заняли целый день, наполненный весельем и музыкой. Тростниковая флейта играла не умолкая. Ее мелодии звучали то радостно, то грустно и сочувственно. В какой-то момент Илоне приказали танцевать, не много, но достаточно для того, чтобы доказать, что она лучшая из всех, и при этом не вспотеть. Прислужницы выполняли все, что им было положено, и уходили одна за другой. В помещении остались всего две женщины, не считая самой Илоны. Хибах предстояло продать наложницу и получить за нее деньги. Веселая Таруб должна была сопровождать ее до покоев Мехмета. Девушка снова застыла в неопределенной, невыразительной позе, опустив глаза, а Хибах все ходила и ходила вокруг нее, то приказывая добавить краски на губы, что было вовсе и не нужно, то поменять одно серебряное колечко на ноге на другое, то убедиться в том, что каждый колокольчик, висящий на ее поясе, издает приятный звон. Она проверила все колокольчики, кроме одного, который не должен был звенеть, и спросила: — Ты сможешь найти его в темноте? — Да, госпожа. — Закрой глаза и покажи мне. Пояс разложили на полу. Илона закрыла глаза, наклонилась, пошарила пальцами, нашла нужный выступ внутри колокольчика и положила под него накрашенный ноготь. — Можно мне открыть, госпожа? — Чтобы запачкать свое одеяние? Глупая девчонка! Нет. Ты должна помнить, что надо сделать до того, как ты заснешь. На рассвете любому мужчине приятно убедиться в том, что он провел ночь с девственницей. Так что если у тебя не будет собственной крови, а это может случиться, то используй кровь голубицы, которая находится внутри колокольчика. Натри ею себя, а особенно — его. Хорошенько намажь ятаган на самом острие. Хибах грубовато хихикнула, потом обернулась к Таруб. — Мы ничего не упустили? Та улыбнулась. — Моя Лама излучает чистый свет утренней звезды, не сомневайся. — Ну-ну, — проворчала старшая надсмотрщица. — Чистота хороша днем. По ночам мужчинам требуется кое-что другое. Она обернулась к Илоне и спросила: — Ты вспомнишь все, чему я тебя учила? Во рту у девушки пересохло. Она кивнула. — Я думаю, да, госпожа. — Ты думаешь!.. — резко ответила Хибах. — Надо знать наверняка, быть готовой ко всему. Мужчины различны в своих желаниях. Мехмет куда капризнее и требовательнее многих. Он переменчив, как ветер на Леванте. Ему может вздуматься сочинять тебе стихи и поклоняться как звезде востока. Он будет ползать перед тобой на коленях и молиться на твое чрево! — Ее палец скользнул по животу Илоны и уперся в самый его низ. — Или же сын султана захочет обращаться с тобой как с мальчишкой… вот здесь! Палец Хибах снова сдвинулся. Она сильно надавила им, и Илона почувствовала, как все внутри ее напряглось и сжалось. — Он может приказать, чтобы ты рыдала, смеялась или делала по очереди то и другое. Наследнику престола надо дать все, чего бы он ни пожелал. Теперь страх вернулся к избранной девушке. Он был столь силен, что очарование неторопливых дневных приготовлений мгновенно исчезло. |
