|
Выйдя из конторы, ее владелец увидел ожидавший его экипаж. Очевидно, он каждый день возвращался домой в собственном экипаже и поэтому, увидев дожидавшуюся его карету, ни минуты не сомневался в том, что карета его и ничья иная. В то время, когда он садился в нее, его оглушили, либо хлороформом, либо просто сильным ударом по голове, нанесенным кучером. Не было сомнения в том, что последний был заодно с убийцами. Нанести удар было очень легко именно кучеру. Садившийся в экипаж неминуемо должен был повернуться к кучеру спиной и в это-то мгновение последний и выполнил свой замысел. Так как в 7 часов вечера улицы в том квартале уже пустеют, то никто не мог видеть гнусного насилия. Даже крик, если таковой был издан несчастным, мог остаться неуслышанным. После предательского удара кучера, находившийся в беспамятстве неизвестный был втащен в экипаж бывшими уже там преступниками. Дверцы, конечно, тотчас же захлопнули, и карета покатила прочь от места злодеяния. Очевидно, что весь план в мельчайших деталях был заранее разработан злодеями. Между прочим, в эту "разработку" входил и выбор комнаты, в которую был помещен несчастный. Судя по описанию, данному по телефону умирающим, комната находилась в квартире людей состоятельных. Но в то же время злодеи должны были считаться и с тем, чтобы выбрать комнату в доме, на который не могло бы пасть ни малейшего подозрения. Комната должна была быть довольно вместительной, так как по описанию неизвестного в ней находились кровать, стол, несколько стульев и, вероятно, другая мебель. Удивительным было то, что телефон стоял на столе, посреди комнаты. Обыкновенно аппараты помещаются либо на стене, либо на рабочих столах... Комната же, в которой истекал кровью несчастный собеседник Картера, совершенно не подходила под понятие рабочей комнаты. То обстоятельство, что убийцы оставили свою жертву "наедине с телефоном" (как мысленно выразился Картер) могло иметь двоякое объяснение: либо они были убеждены в том, что жертва их мертва, либо телефон не был соединен с главной сетью, и негодяи не опасались связи несчастного с внешним миром посредством их телефона. Если последнее соображение было правильно, то в дело, значит, вмешался случай, благодаря которому темное дело не останется неотомщенным. Правда, отыскать дом, в котором разыгралась трагедия, а затем и самих убийц, было делом далеко не легким, но Ник не отчаивался. Он должен найти злодеев, и найдет их во что бы то ни стало! Нужно было спешить, спешить и спешить, пока негодяи не успели еще уничтожить все следы своего злодеяния! Но спешить было нельзя: одно открытие того провода, по которому происходил роковой разговор, могло потребовать целых часов, если только не дней, усиленных розысков. Это было крупным козырем в руках злодеев. Далее для Картера не подлежало сомнению, что несчастный принадлежал к числу его знакомых, так как голос его Ник, несомненно, не раз слышал! Правда, от перенесенных страданий голос был не совсем тот, каким при обыкновенных обстоятельствах говорил неизвестный, но уже одного тона сыщику было достаточно, чтобы знать, что с ним беседовал кто-то из его многочисленных знакомых. Но кто? Это был вопрос, решение которого было очень нелегким! Чем больше думал над представившейся ему загадкой Картер, тем запутаннее она ему казалась. Ответ на вопрос: "Кто был убитый?" делался все более туманным.
Двадцать минут восьмого Магда Баббингтон была уже у подъезда дома Картера. Сыщик встретил ее в дверях. – Мисс Баббингтон, если не ошибаюсь? – обратился он к девушке. – Вы пунктуальнее, чем я предполагал. Пожалуйста, войдите. Мы отправимся в приемную и переговорим обо всем без помех. Проговорив это, Ник повел девушку наверх и, войдя в приемную комнату, указал ей на кресло-качалку, стоявшее у окна... – Пожалуйста, садитесь, – предложил он своей гостье. – С места в карьер: не знаете ли вы, откуда вызывали станцию в два часа ночи? – Не имею ни малейшего понятия, – покачала головой девушка, – и хуже всего то, что мне представляется вообще невозможным определить ото. |
