Но маленький паровоз с чистенькими спальными вагонами и сияющей стальной окантовкой понес ее быстро — порой даже быстрее, чем «Дредноут», что неудивительно, поскольку этот поезд не был отягощен броней, орудиями и боеприпасами.

Горная цепь спокойно проплывала мимо, как величественная декорация к эпической поэме — белоснежная, с небесно-голубыми пятнами озер талой воды.

Со своими спутниками Мерси почти не разговаривала. Да и что ей было говорить?

Она игнорировала и избегала других пассажиров, обмениваясь с ними лишь вежливыми фразами, да и то в случае крайней необходимости, и ее, соответственно, тоже игнорировали и избегали. Хотя она почистила плащ и платье в меру своих возможностей, на них все еще виднелись пятна крови и слез, а еще — она обнаружила это однажды утром в туалетной комнате — две пробитые пулями дырки. Руки ее были перевязаны. Она бинтовала себя сама, проделав изрядную, если не сказать — гигантскую, работу; но заживающие пальцы все время болели.

Последняя тысяча миль, между Солт-Лейк-Сити и Такомой, оказалась настолько же бедна событиями, насколько богаты ими были первые две тысячи.

Иногда, когда Мерси казалось, что она вот-вот свихнется от скуки, она вспоминала, как лежала на крыше пассажирского вагона «Дредноута», прижимаясь щекой и шеей к стылому железу и чувствуя, как голые руки буквально приклеиваются к обледеневшей поверхности. Вспоминала, как смотрела на бегущих солдат-южан, спотыкающихся, увертывающихся от голодных мертвецов; бегущих, чтобы спасти свою жизнь. Она представляла дым и снег в своих волосах — и решила, что на следующей остановке неплохо было бы приобрести один-другой роман ужасов.

Она купила три, истратив почти все свои наличные.

И даже прочла их. Да, времени у нее хватало. И заняться было совершенно нечем.

И люди обычно не беспокоят женщину с книгой.

Через несколько дней она стала проверять газеты на каждой остановке в поисках хоть малейшего признака того, что кто-нибудь — все равно кто — начал объяснять, что произошло у Прово с «Дредноутом» и с ехавшими на нем людьми. Но никаких упоминаний ни о чем подобном она не обнаружила и сказала себе, что прошло еще слишком мало времени. Инспектор Гальяно еще не добрался до Мексики; рейнджер Корман пока не попал в Амарилло; и капитан Макградер еще не вернулся на Миссисипи. Так что она решила набраться терпения и ждать. Мир, в конечном счете, все узнает. Когда-нибудь какая-то газета обязательно напечатает эту историю целиком, поведав чистую правду.

Когда-нибудь. А не в то время, как Мерси Свакхаммер Линч совершает путешествие к Западному побережью.

Окутанная серым туманом усталости и апатии, она миновала Твин-Фоллз, Бойсе и Пендлтон. Провела ночь в Валла-Валла и наутро пересела в другой поезд под названием «Санта-Фе». Из Якимы она послала последнюю телеграмму в конечный пункт своего путешествия, надеясь, что шериф встретит ее, потому что иначе Мерси даже не представляла, что ей делать дальше.

Седар-Фоллз. Канаскат.

Оберн. Федерал-Уэй.

Такома.

Мерси сошла с поезда с расстроенным желудком и нервной головной болью.

Она шагнула под низкие серые облака, но мир все равно показался ярким по сравнению с постоянными сумерками внутри вагона. Было холодно, но терпимо. Воздух влажный, как-то странно пахнущий: чуть пряный, чуть кислый и еще чуть-чуть чего-то совсем неопределимого.

Станция оказалась большой, но пути не слишком теснились, и «Санта-Фе» был единственным прибывшим поездом. На платформах мелькало всего несколько людей: диспетчеры, машинисты, железнодорожники, качающие насосы и проверяющие соединения клапанов, вездесущие носильщики… Хотя Мерси отметила, что не все они — черные.